Я просматриваю полученные личные данные. Станислав Листов, сорок семь лет, прибыл с орбитальной распределительной станции Пальма три месяца назад. Срок временного пребывания установлен на пять лет. Впрочем, я и не сомневался, что с регистрацией у этого типа всё нормально. Я просто собирался обозначить, так сказать, статус-кво. Показать, кто здесь «мальчишка», а кто гость, не имеющий никаких гражданских прав.
— А теперь ты! — уже не так резко обращаюсь я к девчонке. Она без возражений подаёт мне предплечье с пристёгнутым к нему коммуникатором. Одновременно небрежно и изящно, словно принцесса, протягивающая руку для поцелуя. Комм у неё неизвестной мне инопланетной модели, и выглядит далеко не дешёвым. Обломок её прежней жизни. Всё, что разрешается брать с собой переселенцам, получившим вид на жительство на Либерти, это личные коммуникаторы и мелкие украшения. Пока личные данные перекачиваются с её устройства на моё, я внимательно разглядываю девочку.
Даже мешковатый комбинезон не скрывает, что у неё стройная и изящная фигура. Очень светлая кожа, светло-русые, с золотистым отливом, волосы, серые глаза. А ведь она красивая, понимаю я. Конечно, красота эта чуждая, пожалуй даже вызывающе-чужая, но я не расист и не ксенофоб. Обычно молодёжь мигрантов идёт на всякие ухищрения, чтобы как можно сильнее походить на нас, местных. Красят волосы в чёрный цвет, покупают тёмные контактные линзы, используют всякие кремы, чтобы кожа выглядела смуглее. Те, кто повзрослей, иногда даже тратят накопленные баллы медстраховки на пластические операции, чтобы немного увеличить губы или приплюснуть нос. Конечно, это никого не обманывает, и никакое изменение внешности не сделает из гостя местного.
Экран комма мигает, сообщая о завершении загрузки. Так, посмотрим, кто тут у нас. Вета Листова, четырнадцать лет — выходит, моя ровесница. Отметка о временной регистрации, место проживания, школа, прочие сведения. Личное дело, табель успеваемости и медицинская карта от меня закрыты. Конечно, я легко могу обойти блок, только эти действия не пройдут незамеченными, и потом придётся объясняться, зачем мне потребовалась эта информация.
— Так вы позволите мне осмотреть вашу ногу? — спрашивает опять гость.
— А лицензия на оказание первой помощи у тебя есть?
— Конечно.
Я снова смотрю на экран коммуникатора.
Да, лицензия у него действительно есть, экзамен сдан, курс пройден экстерном. С чего бы это? Проглядываю данные о прежней работе, до эмиграции. Ага, нашёл. Нейрохирург, стаж работы, квалификация, научная степень. Ну, почему строительным рабочим устроен — это понятно. У нас самая передовая медицина, а на всех остальных планетах Периферии она очень отсталая. Поэтому, если переселенец намеривается работать врачом, ему необходимо пройти полное переобучение, а это денег стоит, и немалых. Причём платить придётся из собственного кармана, государственные субсидии переселенцам выдаются только на обучение рабочим специальностям. Да и отучившись, он получит право лечить только мигрантов, никто из местных не станет доверять пришлому врачу. Впрочем, как мне кажется, немного подремонтировать мою коленку ему доверить можно.
