— Вставай, Лоран. Пойдем домой.
— Да, — сказал он. — Забери меня отсюда!
***
Дождь струился по стеклам витрины. На улице Сены, забитой машинами, нетерпеливо гудели моторы. За витриной скользили силуэты ссутулившихся прохожих. Никто не останавливался взглянуть на выставленные книги. Пока Пьер был в магазине, туда не зашел ни один покупатель, Элен исчезла в глубине лавки, чтобы вскипятить на плитке чай. Госпожа Жироде была все еще больна, и ее племянница уже более месяца одна занималась магазином. У Пьера вошло теперь в привычку под вечер заходить проведать ее. Он, конечно, ничего не говорил об этом Анне. Но она безусловно поняла бы, какое удовольствие доставляют ему эти долгие задушевные беседы в книжном магазине. Недаром однажды вечером, вспомнив, как госпожа Редан приносила Пьеру книги во время его болезни, Анна заметила: «А она недурна собой, эта женщина». Эта фраза подтверждала, что он прав. Он всецело доверял мнению дочери! Сгущались сумерки. Листая книгу, он уже с трудом разбирал текст.
— Вы ведь ничего не видите! — сказала Элен, войдя в помещение.
Она протянула руку к выключателю, и все лампы разом зажглись. На подносе стояли две чашки и чайник. В металлической коробке — печенье. Элен пригласила Пьера сесть рядом с ней за прилавком. Он сделал глоток и похвалил чай.
— Пьер, когда вы придете ко мне поужинать? — вдруг спросила она.
Она уже не первый раз задавала ему этот вопрос. До сих пор он трусливо уклонялся от ответа. Но нельзя же вечно увиливать.
— Мне это не так просто, Элен, — сказал он. — Из-за дочери...
— Я уверена, что она поймет!
— Я не столь уверен в этом, как вы. Она так тяжело перенесла смерть матери. Ей будет невыносимо, если она увидит, что я пытаюсь отвлечься и хотя бы на минуту забыть о том, что было для меня огромным счастьем! Вы знаете, мне ведь с ней очень нелегко... Она такая нетерпимая, такая требовательная... Это уже вошло у нее в привычку... Признаю, я, конечно, в этом виноват...
— Не хотите же вы сказать, что боитесь ее!
— Нет. Но мне неприятно причинять ей боль. Пока... пока еще так свежа память о нашей утрате.
Он сделал большой глоток чая, обжег язык, откусил кусок сухого печенья и добавил:
— Если я скажу дочери, что провожу время с дамой...
Элен сидела перед ним, иронически улыбаясь.
— Вы проводите время не с дамой, — сказала она, — а с другом.
— Тем более! Она рассердится, если узнает, что я... что я питаю к вам дружеские чувства... Она вообразит...
