Другого освещения в комнате не было. Мансардное окно было наполовину затянуто полотенцем. Из крана в раковину капала вода. Дверь закрывалась неплотно, и в щели проникал ледяной ветер. Всякий раз, как в коридоре зажигали электричество, вокруг двери возникала рамка желтого света. До часу ночи Анна слышала шаги жильцов, возвращавшихся домой, приглушенные голоса, взрывы смеха. Несколько раз ей казалось, что кто-то вот-вот ворвется к ним в комнату. Она легонько подтрунивала над собой — надо же оказаться в такой нелепой ситуации. То, что произошло, так не вязалось ни с ее характером, ни с образом жизни, — у нее даже зародилось сомнение, действительно ли это все было. Ее переполняло счастье — огромное, дикое, такое нелепое, примитивное и смешное. Наслаждение, которое она познала, слившись с этим мускулистым горячим телом, не было похоже ни на что уже пережитое. Она поднялась с железной койки, преисполненная благодарности. Мозг ее спал, словно затуманенный наркотиком. Родители перестали для нее существовать. А у нее самой — у той, что сидела на стуле, накинув на плечи мужскую куртку, не было ни профессии, ни возраста, ни имени. Она знала, конечно, что подобная эйфория не может длиться вечно, что ей придется вновь идти тем же путем, каким она шагала вчера, вновь ощутить под рукой крепко спаянные перила дней. А пока можно, даже нужно сполна насладиться этой возможностью вырваться из-под собственного панциря. Эти несколько часов, проведенные в объятиях Лорана, были как бы маленьким островком тайной жизни, образовавшимся в потоке ее повседневной жизни. Возможно, после этой ночи, которая никогда не повторится, Лоран останется для нее тем, о ком она будет вспоминать с улыбкой, снисхождением и тоской! Возможно, она до самой смерти не узнает ничего более прекрасного, более совершенного. Как бы то ни было, она никогда больше не придет в эту комнату. Не станет больше встречаться с Лораном. Их встреча может остаться единственной в своем роде лишь при условии, что больше не повторится. Она вздрогнула. Маленький рефлектор согревал ей щиколотки и бедра, но верхняя часть тела заледенела от сквозняка, проникавшего в дверные щели. Как может Лоран жить в такой нищенской обстановке? Все вспыхнуло между ними так быстро, что они даже не успели поговорить, а сразу кинулись в объятия друг друга. И вот она вылезла из постели совсем незнакомого человека. Она — такая гордая, разумная, здравомыслящая... А о чем думал он, разглядывая ее так жадно, так пристально? Он пошевелил ногами под рваным клетчатым одеялом. Затем поднял руки и заложил их за голову. Затаив дыхание, Анна рассматривала в красном полумраке его крепкие мышцы, волосатую впадину под мышкой. Внезапно он сел. Горящие глаза. Лохматые волосы. А ниже — торс словно из терракоты.
