— Вот это здорово, Борис Михайлович! — воскликнул Василевский. — Поздравляю от души!..
С утра Василевский работал над оперативными документами. К нему зашёл генерал Ватутин.
— Как тебе Кирилл Афанасьевич? — спросил он, присаживаясь.
— Бывалый вояка, нам есть чему у него поучиться!
Едва сказал это, как в кабинет вошёл... Мерецков! Оба вскочили со своих мест.
— Чем занимаетесь? — Мерецков подошёл к столу, взял листок и про себя прочёл: «Вермахт и его структура. Сухопутные войска — главный вид вооружённых сил. Группа армий (2-5 полевых и танковых) — высшее оперативно-стратегическое объединение сухопутных войск...»
— Германия — наш вероятный противник, вот я и хочу глубже изучить вермахт, — покраснел Василевский. — И знаете, что меня поразило? Почти вся их пехота вооружена автоматами. У нас же один автомат на сто бойцов!
— Ты прав, с этим делом в Красной Армии из рук вон плохо, — согласился Мерецков. — На днях мы с наркомом были у товарища Сталина, и он потребовал резко увеличить выпуск автоматического оружия. Вы мне оба нужны. Поговорим о проекте плана стратегического развёртывания войск. Надо внести в него поправки, о которых шла речь на Главном военном совете.
— Как нам быть с направлением главного удара? — спросил Василевский. — В нашем проекте говорится, что вероятнее всего противник нанесёт удар на западном направлении, в центре, но у товарища Сталина другое мнение...
— Кто вам сказал? — прервал его Мерецков.
— Маршал Шапошников, — ответил Александр Михайлович, — хотя тогда поправку мы не внесли.
— Оставьте всё как есть, — рассердился Мерецков. — Я и Борис Михайлович считаем, что противник на юго-запад не пойдёт, а нанесёт удар в центре.
— А если товарищ Сталин не согласится? — не унимался Василевский.
— Слова «если» в моём лексиконе нет, — сердито отрезал начальник Генштаба. — Советую и вам меньше его употреблять.
Василевскому нравилось, как вёл себя новый начальник Генштаба, как просто, доверительно, без всяких намёков излагал он свои мысли. В его манере поведения не проявлялось превосходства над своими подчинёнными, и это больше всего покоряло Александра Михайловича. Даже когда дождливым сентябрьским утром нарком Тимошенко в присутствии членов Политбюро ЦК Молотова, Жданова и других докладывал Сталину проект стратегического развёртывания вооружённых сил, Мерецков внешне был спокоен, и его спокойствие, как ток по проводам, передалось Ватутину и Василевскому.
