— Он живёт морем, по уши влюблён в него, как в свою Настю! — горячо сказал Василевский. — А вот у моего Юры тяга к авиации, и я не буду ему мешать, если он захочет стать лётчиком... Что будешь делать в выходной? Может, махнём в лес за грибами?
— Не могу, Саша, надо завершить дело с очерком...
Не знал Кальвин, что над его очерком сгущаются тучи. Главный редактор дал его прочесть Мехлису.
— Надеюсь, автор не забыл отметить, что вырос-то Климент Ефремович не без поддержки товарища Сталина?
— Автор хорошо это показал, — подтвердил Павел Ильич.
Прошло три дня, но Мехлис молчал. И вдруг в субботу, когда главный редактор подписывал в печать очередной номер газеты, ему по «кремлёвке» позвонил Сталин.
— Очерк о товарище Ворошилове не печатать! — жёстко изрёк вождь. — У нас есть к нему серьёзные претензии. Вы поняли, товарищ главред?
— Ясно, товарищ Сталин! — выпалил на одном дыхании Павел Ильич.
— Желаю вам успешной работы. — И вождь положил трубку.
Такого поворота с очерком главный редактор не ожидал. Он пригласил к себе полковника Кальвина и грустно молвил:
— Товарищ Сталин зарубил твой очерк. К наркому у него есть серьёзные претензии.
— Удар от самого вождя? — удивился Оскар. — У меня такого ещё не было.
(7 мая 1940 года Ворошилов был смещён со своего поста. Наркомат обороны возглавил Семён Тимошенко, которому тогда же присвоили звание маршала. Позже, 1 апреля 1942 года, Сталин подпишет постановление ЦК ВКП(б), в котором Ворошилов, его верный друг и соратник, «железный нарком», предстанет несостоятельным военным руководителем. Война с Финляндией в 1939-1940 гг. « вскрыла большое неблагополучие и отсталость в руководстве Наркоматом обороны», что отразилось на затяжке войны и привело к излишним жертвам. Ворошилов не оправдал себя и на порученной ему работе на фронте под Ленинградом. — А.3.).
— Ты так переживаешь, словно сорвал проведение военной операции! — заметил Василевский Кальвину. — Поверь, мне тоже не по себе от твоей неудачи с очерком.
На другой день Василевский принял на себя более тяжкий удар. Утром к нему в кабинет неожиданно вошёл Шапошников. Лицо у него было белее стены.
— Я же говорил вам, голубчик, что и мне перепадёт за огрехи наркома Ворошилова, — глухо сказал он. — Так оно и случилось. Я уже не начальник Генштаба! Дела велено вождём передать Кириллу Мерецкову. — Шапошников сел. Закурив, он продолжал: — Утром Сталин пригласил меня к себе и заговорил о военных проблемах. Он признал, что план о начале боевых действий против белофиннов, разработанный Генштабом, был лучше, нежели план Мерецкова. «Наркома мы сняли, — сказал он, — а как быть с начальником Генштаба? Если оставить его на месте, народ нас не поймёт: нарком и начальник Генштаба оба отвечают за Вооружённые Силы и руководят ими», — добавил вождь. Дискутировать я не стал, сказал, что куда меня сочтут нужным послать, там и буду трудиться. Так-то, голубчик! И ещё одна новость: мне присвоено звание маршала.
