. В чём её суть?
— Полный разгром вражеских сил в одновременном подавлении обороны противника на всю её глубину.
— Верно! — воскликнул Тухачевский. — Кроме того, что Триандафиллов был начальником оперативного управления и заместителем начальника штаба РККА, он ещё и командовал корпусом! — Замнаркома внимательно посмотрел на Василевского. — Что это вы сегодня на занятиях какой-то растерянный? Что-нибудь случилось?
Василевский покраснел:
— Да нет, всё в норме...
«Сегодня же скажу Серафиме, что у меня есть другая женщина», — решил он.
Тухачевский что-то долго писал, потом подозвал его к себе.
— Завтра у нас занятия в лагерях, — сказал он. — План готов. Отнесите его, пожалуйста, в машинописное бюро, пусть девушки срочно отпечатают. А выезжаем мы рано утром, так что предупредите своего соседа по дому Жукова, чтобы он тоже был. Я хочу дать ему задание.
Василевский поспешил в машбюро. Он спустился на первый этаж и вдруг увидел... Катю! Она тоже увидела его, и лицо её вмиг просияло.
— Саша, что ты здесь делаешь? — Голос её прозвучал тихо и нежно, как-то необычно ласково. Она смотрела на него во все глаза и мило улыбалась. Серьги в её ушах колебались, ярко блестели при свете электрической лампочки.
— Я служу в Управлении боевой подготовки, — стараясь унять охватившее его волнение, ответил он. — А ты почему здесь?
— Принесла в штаб РККА документы.
Он подошёл к ней ближе и тихо молвил:
— Скоро конец рабочего дня, и я желал бы проводить тебя домой. Можно?
— Я буду ждать тебя в кафе, что рядом с Наркоматом обороны, — также тихо ответила она.
И в этот раз он допоздна был у Кати.
Домой вернулся усталый, хотелось скорее принять ванну и забыться крепким сном, к тому же завтра надо было встать рано, чтобы успеть на автобус, который повезёт всех в лагеря в Подмосковье. Но ему предстоял ещё серьёзный разговор с Серафимой.
— Что такой хмурый? — спросила она. — Служба не ладится?
— Не в службе дело, Серафима, — не глядя на неё, сказал Василевский.
— Тогда скажи — в чём? — Серафима смешалась.
— У меня есть другая женщина... — наконец произнёс он.
Серафима словно ожидала его признания, потому что спокойно спросила:
— Ты её любишь?
— Да. Очень люблю...
— Тогда нам с тобой надо развестись, — просто сказала она. — Я знаю, что ты меня не любишь. И не любил... — Она до боли прикусила губы. — Не стану кривить душой: и я тебя не люблю. Жила с тобой ради сына.
— Если хочешь, я могу взять Юру с собой, — предложил он.
