Побродив среди металлических громадин и отчаявшись было отыскать искомое, Лаврентий набрёл, наконец, на открытую дверь.
В салоне было темно и не тепло, но тихо, и как показалось Пудову, безопасно. К тому же, другого варианта всё равно не предвиделось, и Пудов устроился ночевать, улегшись на бок и согнувшись под прямым углом на двух смежных, расположенных лицом к лицу в передней части салона, сидениях, тех, что для инвалидов с детьми.
Усталость и остатки алкоголя взяли своё, и Лаврентий, даже не заметив, что из кармана у него выпал паспорт, быстро уснул безмятежным сном почти счастливого человека.
*
Пудову снился троллейбус. Пустой, ползущий в неведомую даль с двумя пассажирами на борту. Света было много и он красиво лоснился на глянцевом дерматине безлюдных сидений.
Пудов сидел по ходу и считал медленно проплывающие вверху фонари, сливающиеся в двойной экспозиции с отражением салона в тёмных, едва просвечивающих стеклах.
Напротив Пудова сидела женщина. Он видел её отражение в стекле. Лицо её было знакомым и абсолютно спокойным. Вот она поправила волосы правой рукой... нет, в отражении правой, а так значит левой... Кольцо. Разведена?.. С кем?.. Или, может, вдова?..
Зачем-то Пудов посмотрел на часы.
Женщина окинула окружающее взглядом человека, за которым наблюдают. Пудов смотрел в окно, пережидая. Взгляды в реальности пересекались и расходились в стороны, не задерживаясь и оставляя в точке прошедшей секунды точку пересечения, не способную на деле стать линией общего поведения.
Оба смотрели в окно. Скоро Пудов перестал видеть окружающее, сосредоточившись на попутчице. Та не замечала и провожала ровным спокойным взглядом едва заметных вечерних прохожих, светящиеся окна домов, тёмные шуршащие автомобили, но скоро заметила что на неё смотрит попутчик; вначале испуганно отвела глаза, а затем короткими взглядами приблизилась к точке соприкосновения.
Отражённые взгляды встретились и, оправданные нематериальностью существования, долго не отрывались друг от друга, позволяя себе осуществить мимолетное тайное желание реальных пассажиров, связанных в жизни условностями.
Троллейбус дёрнулся и остановился. Одновременно послышался хлёсткий металлический удар по крыше, и в салоне погас свет. Отражения по инерции рванулись вперёд и вдруг исчезли, словно соскочили со ставших прозрачными стёкол, – поспешно, как будто страстно и нетерпеливо хотели поскорее оказаться на свободе и наедине.
Примерно через минуту в салоне зажглись лампы, троллейбус заурчал, как кошка, завибрировал и вдруг, медленно оторвавшись от земли, воспарил и плавно полетел по кругу.
