Карло бы сто раз выкрал эту самую карту, да вот только не знал он, где искать ее: толи у младшего Никитина — Калистрата, толи у старшего — отца нашего героя Афанасия. Прилепился он к младшему, потому что увидел в нем человека корыстного и завистливого, а именно такого всегда можно сделать своим союзником, осведомителем или просто средством для достижения цели. Однако тут новая накладочка вышла. Не успел он толком вызнать про карту, как старший брат помер и все унаследовал его сын Афоня, а тот вообще про сей путеводитель был не в курсе.
Карла во время тризны перерыл весь дом, но плана так и не нашел, хотя и был он, как мы уже знаем, на самом видном месте — в серванте в рамочке, да вот только заложен был за современную путевку в дербентские винные погреба. Ну, не сообразил опытный иезуит, что такая ценная вещь может находиться на самом видном месте. У этих русских всегда так — не знают, чем владеют, потому и не ценят…
Про карту уже перед самым отплытием Афони из Твери проговорился Калистрат, который видел как Афоня разбирал отцовый наказ, вот и подхватился Карла со всех лопаток вниз по Волге-матушке, чтобы Афоню догнать, извести, а карту забрать и своему иезуитскому «чёрному папе» на именины подарить. Вот обрадуется старик!
Так нет же — снова нелады — караван калмыки разграбили, да Афоня с медведем сбежал. Все надо начинать сначала. Взял тогда Карла свою волшебную рамку (учили его в иезуитском училище, как колдовать, как заговоры устраивать и вообще всякой другой экстрасенсорике) и загадал, чтобы сей несложный колдовской атрибут указал направление, в каком скрылся тверской путешественник. Покрутилась, покрутилась проволочная рамка и прямиком на предгорья Кавказа указала. Туда марафонской трусцой и направился сын итальянского герцога Сфорцо, а ныне иезуитский разведчик — Карло.
Долго ли, коротко ли бродил Афоня со своим отрядом, однако все же добрались они до отрогов Кавказских гор. Квазимодо возмужал и уже начал превращаться из стригунка в нормального и красивого коня. И вот, где-то уже в горах встретил наших туристов джигитский патруль.
Дербентские пограничники оказались не в пример нашим трем богатырям, были они сильно злыми. Один из них самый лютый по имени Базай все норовил, как бы невзначай отрубить Афоне голову, а Зигмунда рассматривал исключительно как будущий ковер для своей сакли. Однако старший в отряде по имени Дурай не разрешил своему подчиненному портить захваченный трофей, сразу было видно, что он очень дорожит своим служебным положением.
