Свежепобеленная будка, окрашенная металлическая лестница. Наверху дверь. Антон поднялся, осторожно ступая на каждую ступеньку, зашёл. Довольно светлая комната, на окнах скученные и перевязанные лентой чёрные шторы. В стене амбразуры, и в них глядят два старых проекционных аппарата. Теперь понятно, что там, на улице, за ряды стульев. Нечто вроде летнего кинотеатра. Тогда должен быть экран. Но экрана нет. Есть только неказистая решётчатая конструкция, хорошо видимая в сквозную нишу, на которой он, надо полагать, закреплялся. А может, это только имитация конструкции. Где же смотрели кино зимой? В это время года здесь несладко – до минус тридцати и ветер с песком. Где «здесь»? Такой вопрос задал себе Антон. И в ответ усмехнулся.
Здоровенная бобина, даже с плёнкой, была аккуратно заправлена. И пыли не было. Чёрт побери, но не может же всё это быть плодом воображения, галлюцинации? Очень хочется верить, что не лежу я где-то в госпитале, накачанный транквилизаторами… Но и реальностью это не может быть: пыль где? И нельзя задать даже шёпотом далеко не риторический вопрос: и когда же всего это кончится? Ибо понимаешь, что в лучшем случае – нескоро.
Управлялась штуковина несложно. Что тут мудрить? Антон нажал тумблер, замигала и набрала силу яркая проекционная лампа, аппарат загудел, зашелестел, бобина тронулась, нехотя совершила несколько оборотов и вышла на равномерное вращение. Антону стало не по себе. И не потому, что аппарат заработал. Источник питания – где?
Снаружи раздался грозный нарастающий рокот, напоминающий запуск самолётного реактивного двигателя. И затем прозвучал взрыв. Антон смотрел в амбразуру и не шевелился. Не было там ни стульев, выстроенных в ряд, ни конструкции для размещения экрана. Огромное поле, гигантский костёр, дым, вдали что-то огромное, извергающее языки пламени и… бегущие, одетые в чёрную одежду горящие люди. Некоторые падали и не вставали. Некоторые вставали и продолжали страшный факельный путь. Из огня вырвался тягач стариной конструкции, весь облепленный огненными языками, рванул резко вправо и исчез в дыму. Антон почувствовал – холодный пот ручьём бежал по спине. Хотелось орать от отчаяния и ещё более хотелось исчезнуть, убежать, улететь, как угодно самоликвидироваться с этого проклятого места.
И ещё Антон подумал: те, что на тягаче, прорвались? И ещё он зафиксировал, что горящих людей уже нет. Из тех, кто бежал в его сторону, никого не осталось. Никого. Были видны отдельные догорающие «кочки», и Антон не хотел ничего додумывать и дорисовывать.
