Основу Анапанасати-сутры составляют шестнадцать наблюдений (или тем для созерцания), разделенных на четыре равные группы. Первые четыре наблюдения относятся к осознанию дыхания, как оно проявляется в теле. Следующие четыре наблюдения говорят о чувствах, — не в том смысле, в каком мы понимаем их в нашей культуре; речь идет об ощущениях органов чувств. Третья четверка наблюдений сосредоточена на уме, ментальных структурах и эмоциях, которые мы порождаем, соединяя идеи с чувственными ощущениями.
Последняя — переносит нас к випассане, обращая наше внимание на единый закон, стоящий за всеми явлениями. Все эти наблюдения сосредоточены вокруг дыхания, — оно служит своеобразным якорем, постоянно напоминая практикующему о необходимости оставаться в текущем моменте.
У Буддхадасы был рациональный и систематический подход к обучению, к тому же его уроки пришлись на очень удачное время, когда я был готов раскрыться эмоционально. Он кое-что знал о моем прошлом, и я рассказывал ему о том, что меня особо интересует дзэнская концепция пустоты. Когда мы дошли до тринадцатого наблюдения сутры, — где речь идет о непостоянстве и где начинается випассана, — он отметил, что анапанасати является одним из самых простых и эффективных путей постижения пустоты. Мы вернулись к предыдущим двенадцати наблюдениям и рассмотрели их через призму тринадцатого, чтобы увидеть в них непостоянство и пустоту.
Я особенно ясно помню момент, когда мы сосредоточились на первом наблюдении, касающемся дыхания как такового. Я сидел в медитации и слушал его наставления: «Нет сомнения, — говорил он, — что дыхание происходит. Но видишь ли ты, что того, кто дышит, нигде нет? Тело пусто, дыхание пусто и ты пуст».
Буддхадаса имел в виду, что в теле, в дыхании и во мне нет «Я»[1] и ничего принадлежащего «Я». Тело, дыхание и «Я» непостоянны. Они порождены текущими условиями, а когда эти условия изменяются, исчезают. Концепция непостоянства в тринадцатом наблюдении фактически объемлет все законы мудрости, состоящие в том, что никакие явления не есть нечто законченное, что в них нет неизменного «Я». Простой инструмент дыхания проводит медитирующего от успокоения ума до глубочайшей мудрости; до нирваны.
Тут я несколько опережаю ход моего повествования, но это необходимо, чтобы объяснить, что произошло со мной в тот день. Дело не в том, что тогда сказал Аджан Буддхадаса, а в том, как он это сказал, — в его настойчивости и уверенности. Он показал мне, что я недооценивал дыхание из-за того, что этот процесс непритязателен. Я искал сложного пути к просветлению, а простого не замечал.
