– Убей, не понимаю.
– Эх, как бы это… чтобы без лишней патетики. В общем, восхищает способность к самопожертвованию. Причём, не сиюминутное геройство на выбросе нейромедиаторов, а вот так, на бытовом уровне, изо дня в день. Отдаваться близким, принимать в них участие, блюсти их интересы, и вплоть до полного самоотречения. Это слишком много сил надо. Я бы так не смог, я ужасный эгоист.
– Ну, знаешь, или я слишком красиво себя преподнесла, или ты меня не правильно понял. Тоже мне, подвижницу нашёл. Не хочется, конечно, тебя разочаровывать, очень лестно такое мнение, но самые большие на свете эгоистки, как раз, старые девы. Подумай, женщины, не создали своей семьи, именно потому, что не способны жертвовать собой, то есть быть преданной мужу, отдаваться детям без остатка. Это ж сгусток эгоизма, экстаркт!
– Какой там экстракт! Я тебя умоляю! Полупроцентный раствор. Людей, не создавших собственной семьи полно. Старые холостяки, к примеру. Кто ещё? Распутники, Казановы разные. Вот эти да, живут ради себя. Потакают собственным прихотям, лелеют свои пороки. А старые девы (твоя терминология) посвящают себя служению. А то, что оно бесплодно, ещё больше их возвышает. Да! Не детей они нянчат, в надежде на будущее, но стариков родителей, после смерти которых никого в их жизни не останется. Подумай! Это же подвиг! Сбился всё-таки на патетику, извини.
– Не знаю, что и сказать. Я думала об этом, то есть, конечно, не о том, что это подвиг. А о том, что рано или поздно останусь одна. Что работаю бесплатной компаньонкой своей матери, знаешь, как раньше бедные родственницы жили у аристократок.
– Что и требовалось доказать!
– Меня потрясает, что ты это так воспринимаешь. Ты такой молоденький, красивый, не обижайся, совсем ещё мальчик, как ты мог это всё… – у меня перехватило дыхание.
Он взял мою руку в свою. Тонкие прохладные пальчики – словно живительный бальзам для моей пылающей кисти. Мы снова улыбнулись друг другу, совсем как утром. Теперь сомненья нет – он не чужой. Он навсегда останется в моей жизни. Однако, пора и честь знать. Слишком я наполнена. Эйфория ушла, наступило утомление.
– Хорошо тут очень, но меня в регистратуре, небось, уже с фонарями ищут. Сказалась, кофе пошла попить на десять минут.
– Да, мне тоже пора. Дома надо появиться. Двое суток не ночевал. Супруг уже рвёт и мечет.
Опа! Это не день – американские горки какие-то. Ах, ты тут исповедовалась? Ну, получай. Откровенность за откровенность. И ещё какая! А вообще-то, к чему лукавить, я, ведь, знала. Не то чтобы знала точно, как факт, но вовсе не слышать пересуды окружающих невозможно. Наконец, по нему, что называется,
