— Вот ведь какая оказия, — не дав ей открыть рот, по-простецки молвлю я, — так не вовремя рана открылась. Ничего, может и смогу как нибудь написать, а тему я знаю вы не подумай чего…
— Вы ранены? — смотрит на мою медаль женщина, потом ее взгляд скользнул по седым вискам, и остановился на длинных багровых шрамах хорошо заметных на загорелой кисти руки.
— Да царапнуло чуток, — небрежно мужественно-фальшивым тоном киногероя негромко отвечаю я. Достаю из кармана и протягиваю ей справку из госпиталя
— Прошу вас подождите пожалуйста, — бегло просмотрев справку прерывисто говорит женщина и почти бегом возвращается за стол.
Напрягаю слух и:
"Особые обстоятельства… Афганистан… раненый герой десантник… что мы не люди что ли… — и громкий как выстрел женский выкрик, — да у меня дед на фронте погиб… — и опять вполголоса, — да мы просто обязаны… помилуйте голубушка все равно экзамен хоть по документам, но мы должны провести…" Доносятся до меня голоса двух женщин и одного средних лет лысоватого мужчины.
— Подойдите к столу пожалуйста, — негромко обращается ко мне лысоватый мужик, и делает приглашающий жест рукой.
Бодро иду к столу, останавливаюсь и выжидательно смотрю на мужика.
— Присаживайтесь, — предлагает он.
Оглядываюсь и страдальчески морщась пытаюсь левой рукой при помощи "раненой" правой пододвинут к столу тяжелый стул.
— Позвольте я вам помогу! — мигом выскакивает из-за стола третий член приемной комиссии, вся такая славненькая чудненькая, но уже чуток перезрелая девушка и решительно вырвав у меня стул, она сама подвигает его к столу.
Позднее я узнал, что этой "девушке" перевалило за сорок, у нее уже две взрослые замужние дочери, а сама она кандидат наук и декан факультета "Русского языка и литературы".
— Спасибо красавица, — усаживаясь, вполголоса благодарю я "девушку" и весь просиял от доброй признательной улыбки.
— Учитывая, гм… вашу неспособность… э… разумеется только физическую… к сочинению… мы посоветовавшись решили… принять у вас экзамен по русскому языку и литературе устно. Затем это решение мы оформим протоколом заседания приемной комиссии и утвердим у ректора, — в упор рассматривая мои регалии не совсем уверенно говорит лысоватый член и оглядывается на двух других членов женского рода которые утвердительно кивают головами.
А вот это амбец! А вот это братцы все равно, что попасть в центр минного поля, да еще без миноискателя и брести по нему точно зная, что подрыв неизбежен. Дело в том, что правил русского языка я не знал тогда и не знаю их до сих пор. Но… Да! Я не знаю правил русского языка. Да! Я татарин и каждый раз пребывая во глубоком хмелю или мучаясь от ужасного похмелья, тяжко страдаю от языкового барьера не в силах сказать ни слова на русском языке, правда на татарском в этом состоянии я даже мычать не могу, но это несущественные детали. Но! По воспитанию я советский солдат и сдаваться не приучен. Это раз! По заминированным тропам мне ходить приходилось и ничего, пока живой. Это два! Деваться уже некуда и надо выкручиваться. Это три!
