Когда Димон оторвался от игрушки, и поднял недовольный взгляд на меня, я поздоровался кивком. Затем я протянул Димону визитку, чтобы понять, в какой глаз смотреть. Оксана сказала смотреть в правый, но я не уточнил, в правый глаз Димона, или правый относительно меня.
Димон рассмотрел визитку правым глазом, кивнул.
– Ксюха говорила, что вы придёте. Смотрите мне в мой правый глаз. А то многие теряются.
– Дима, на мам…
– Димон. Дима – это для моей мамы.
– Димон, на мамашу Оксаны работаете давно?
– Как слегла, так и работаю. С третьего мая. Скоро будет два месяца. Только работой это называла мамаша.
– А как это называете вы?
– Издевательством. Эксплуатацией. За работу платят деньги. А мамаша платила копейки. Я тут пашу как негр, за товаром мотаюсь, торгую, а она платила…
– Если вы торгуете хорошо, план выдаёте, то почему же она так плохо платила?
– Потому, что жлобиха. Я тут как негр…
– Значит, платила плохо. Почему ж вы не ушли? Разве нет хозяина, который бы платил лучше? Если вы такой классный работник, то и шефа хорошего для вас найти – раз плюнуть.
Димон замялся. Правый глаз Димона поссорился с левым, и они разбежались подальше друг от друга.
К будке под номером сто подошёл пацан. Окинул взглядом товар Димона. Я посторонился, чтобы пацан мог подойти к прилавку вплотную. Пацан кивком выразил мне благодарность, перевёл взгляд на Димона.
– Почём у вас самые дешёвые джинсы?
Димон напустил на себя вид богатого купца. Так надулся, что чуть не лопнул. Когда корчить крутого надоело, Димон снизошёл до ответа.
– Дешёвыми джинсами здесь не торгуют. Иди на распродажу.
Пацан пожал плечами, спросил меня взглядом: “Что вы делаете возле этого придурка?”, отчалил с фырканьем.
Я вернулся на своё место у прилавка, улыбнулся реализатору-стахановцу.
– Димон, о том, что у мамаши астма, вы знали?
– Кто ж этого не знал? Да она этой астмой и приступами задолбала! Когда я пришёл с первым отчётом, она начала орать, что я ей весь бизнес угроблю, если буду торговать так хреново. Тут и начался приступ. Чуть не склеила ласты.
Я начал рассказывать Димону, какую эсэмэску прислали мамаше. Димон остановил меня на седьмом слове, сказал, что передовицу в “Вечернем Андрееве” читал, в курсе дела, пересказывать не надо. Тогда я сказал, что узнал, когда и откуда эсэмэску заказали. Во взгляде Димона блеснул интерес.
Затем я спросил, где был Димон в понедельник, восьмого числа, в одиннадцать утра. Во взгляде Димона интерес сменился беспокойством. На вопрос Димон не ответил, лишь пробубнил о праве каждого честного гражданина на личную жизнь.
