«Дикие гуси» убивают на рассвете: Тайная война против Африки. | страница 3
 | УБИЙЦЫПОЛУЧАЮТНАЛИЧНЫМИ |
Посмотрев американский фильм о наемниках или прочитав книгу на ту же тему, обыватель на Западе думает, что эти «честные и решительные парни» рискуют жизнью не ради наживы, а ради восстановления справедливости и за свое благородное дело получают вознаграждение, конечно же несоразмерное опасности, которой подвергаются.
Так, например, изображает своих героев английский писатель Фредерик Форсит, автор бестселлера «Собаки войны» и сценария фильма с таким же названием.
В этом произведении, насквозь пронизанном духом превосходства белого человека, ненавистью и презрением к африканцам, Форсит изобразил вымышленную страну в Африке. В ней правит кровавый диктатор, тиран. Тюрьмы переполнены, народ голодает, экономика разрушена. Тиран конечно же «красный», которого «привели к власти коммунисты»... Неожиданно в стране открывают огромное месторождение стратегического сырья. Некая крупная компании на Западе желает захватить его в свои руки. Для этого нужно немного — свергнуть правительство. «Президент» уже найден — марионеток хватает. Но кто свергнет правящий режим? Кто же еще, как не наемники!
В книге со знанием дела (Форсит в свое время сам был наемником) описывается процесс подготовки наемников, закупки оружия, переброски их в Африку, даже операция по взятию столицы. На страницах книги и на экране — благородные, справедливые и человеколюбивые белые, бескорыстные освободители несчастного туземного народа.
Так об этом пишут на Западе. Именно в таком духе подают грязные преступления террористов буржуазная пресса, радио, кино, телевидение.
Но в действительности происходит все совсем не так.
...32-летний Энтони Хашер, с 1978 года служивший в родезийской армии в чине майора, решительно запротестовал, когда я назвал его наемником.
— Какой же я наемник? — рассердился он.— Просто я служил офицерам в этой армии, и все. Получал я столько же, сколько и родезийцы, вкалывал не меньше других, жил в таких же условиях. Нет, наемником меня не назовешь.
Это был высокий, атлетически сложенный блондин с жесткими чертами лица. Казалось, он сошел с плаката, призывавшего когда-то вступать в родезийскую армию и сражаться с «террористами» — так расисты называли партизан.
Разговор происходил в апреле 1981 года — ровно через год после провозглашения независимости Зимбабве. Мы сидели в баре на крыше фешенебельного отеля «Миклз», откуда открывалась панорама зимбабвийской столицы Хараре, которая тогда еще называлась по-старому — Солсбери.
