А деньги! Кто, обладая разумом, продолжал бы пользоваться этим примитивным эквивалентом труда, полезности человека. Мало того, что основными денежными массами всегда обладают мошенники, так еще и при помощи денег стали делать деньги. Переливается из пустого в порожнее денежная фикция, оставляя за бортом их первоначальное значение.
А такой факт, что у вас на Планете восемьдесят семь процентов населения умирает от голода не настораживает?
В общем, совершенный распад, хаос, могущий привести к полной гибели той горстки разумных, которая представляет ценность для будущего вашего вида.
— И что, — спросил я пораженно, — вы, дети, прибыли, чтоб исправить положение?
— Ну да, конечно. Надо подлечить вашу Планету. И вы будете нам помогать.
Какие острые ощущения я испытал за свою долгую жизнь? Если вдуматься — самые убогие.
Голод и жару в тюрьме Самарканда.
Голод и холод на российской каторге.
Голод и холод в советской зоне строгого режима.
Скуку в тюрьме на Кипре.
Любовь к внукам в одной из первых семей, когда я еще их создавал.
Страх смерти во время взятия крепости Орешек; я тогда был офицером в армии Петра Первого.
Многократный оргазм с семью несовершеннолетними мальчиками и девочками в Японии; год, кажется, 1884.
Радость от издания своей первой книги во Франции; сборник стихов.
Радость от издания своей первой книги в СССР; повести о цирке.
Упоение властью; 1924 год, работа в Иркутском ВЧК.
Пребывание в Желтом доме.
Усыновление беспризорника.
Запой длиною в 12 лет.
Дуэль на шпагах, Франция.
Дуэль на пистолетах, Россия.
Дуэль на саблях, Польша.
Знакомство с Шопеном.
Знакомство с Фрейдом.
Знакомство с Меньшиковым.
Знакомство с Калиостро.
Первое прочтение «Божественной Комедии».
Первое прочтение «Ричарда Третьего».
Первое прочтение мольеровского «Дон Жуана».
Первое прочтение селинджеровской «Над пропастью во ржи».
Первое прочтение «Мастера и Маргариты».
Первое прочтение повести «Убить пересмешника».
Первый просмотр формановского Амадея.
Первый просмотр фильма Маркуса Розенмюллера «Кто раньше умер, тот дольше мертв»…
В общем, не так уж и мало и не так уж убого. И, если честно вспоминать, то на толстую книгу наберется. Даже так — одной строчкой.
И все же, все эти ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ощущения выглядят жалко, по сравнению с шоком, который я испытал, лицезрея Бога.
Нет, не бога, конечно, а — мальчишку из сферы более высокой цивилизации, который в компании таких же подростков прибыл лечить наше общество.
И все же было нечто божественное в небрежном — взмахом руки — сотворении сияющей башни огромного диаметра. Некто великий взял и поставил сверкающий цилиндр посреди пустыря, как мы ставим пустой стакан на столешницу.
