Но когда он увидел эти глаза в своей комнате в общаге, случилось нечто обратное — для Сергея словно свет погас. Зато Сашка, казалось, готов добровольно утопиться в бассейне изумрудного цвета, обращая — надо отдать должное его галантности — не меньшее внимание и второй паре глаз. Саша сидел на корточках, положив подбородок на скрещение рук, а руки — на собственную кровать и переводил лукавый взгляд, который девчонки наверняка сочли нежным, с одной подружки на другую. С Тани на Лену, а с Лены на Таню. На двух подружившихся за пару недель одногруппниц, которые, сидя на Сашиной кровати лицом друг к другу, и одетые почему–то в спортивные костюмы, делавшие их совсем не модельные фигуры и вовсе мешковатыми, не отводили глаз друг от друга даже тогда, когда общались с Сашой и лишь одна из них подняла свои изумруды — всего один раз и на вошедшего в комнату Сергея.
Впоследствии Сергей так и не мог вспомнить, сказал ли он что–нибудь Саше и девчонкам, или хотя бы поприветствовал их. Хорошо помнил он одно — разворот «Спорт–экспресса» перед глазами, которым он демонстративно отгородился от присутствующих.
Он делал вид, что читал, они представляли дело так, что находятся в комнате втроем. Похоже, обе стороны настолько погрузились в собственные роли, что Сергей уснул с газетой на лице, а Таня с Леной напрочь забыли о том, что под газетой лежит не манекен. Во всяком случае, так уверял его Сашка, а еще, как бы невзначай, заметил:
— Зря ты так с Танькой.
— Тебе–то что? — взвился Сергей, но тут же переиграл партию, — они же к тебе пришли.
— Придурок ты, — мягко, насколько позволяет слово, сказал Сашка, — придурок, каких мало.
Потом почесал в затылке, мечтательно уставился в потолок и добавил:
— Мне бы такую.
4
Все также улыбаясь, Попеску ударил. Быстро, точно и наповал.
Правда, что ли то, что он любил впаривать с этим своим набыченным самодовольством? Ну, что детство провел на боксерском ринге? Даже если и так, кто его обучал? Неужели в этой его деревне под Фалештами был нормальный тренер? Да и можно ли назвать нормальным хорошего тренера по боксу, не вылезающего из провинциальной молдавской дыры, когда и в Кишиневе более–менее стоящие мастера наперечет?
Ну, допустим, был такой бедолага. И обучал маленького Мишу Попеску основам мордобоя. А как же с проблемой взросления? Ведь Миша сам говорил, что занимался только до четвертого или пятого класса. А укрепление связок? Увеличение мышечной массы? Ускорение реакции? Удлинение конечностей, усложнение пластики как же? С элементарным взрослением организма как быть? Или это как велосипед? Поехал однажды — крути педали всю жизнь? С перерывом хоть в десять, хоть в двадцать пять лет? С боксом тоже так? Научишься мальчишкой попадать в грушу, не промажешь мимо ни одной взрослой челюсти?
