Золотые огненные змеи вычерчивали в темном звездном небе разнообразные фигуры. Гости аплодировали – а наехало гостей много. Мари-Клер еще никогда не приходилось бывать среди такого скопления людей. Прослышав о том, что государь Николай Павлович сменил по отношению к княгине Елизавете Григорьевне гнев на милость, в Кузьминки пожаловали, воспользовавшись случаем, и титулованная московская знать, и чиновники разных ведомств, и окруженные перезрелыми дочерьми соседи-помещики, – авось какая сыну княгини, красавцу-полковнику, приглянется, так уж партия получится превыгодная.
Однако большинство составляли военные. И это обстоятельство поначалу даже пугало Мари-Клер – она никогда прежде не видела столько людей в военной форме. Они казались ей какой-то маленькой армией, которая вот-вот начнет боевые действия.
Одетая в голубое кашемировое платье, вышитое васильками, – по ней излишне открытое, – Мари-Клер желала бы отстояться весь вечер в стороне. Однако не тут-то было. Ударившись в гусарскую молодость еще в Москве, генерал-лейтенант Денис Давыдов все еще пребывал в кураже: много пил, шутил, танцевал с дамами. Не оставил он без внимания и робкую француженку Мари-Клер.
Затянув девушку в длинный котильон, гусарский генерал-поэт тонкой интуицией своей почувствовал, что по природе Мари вовсе не угрюма, а наоборот, даже смешлива и лукава. Он всячески пытался разговорить ее, и легкая светская болтовня Давыдова оказала на девушку воздействие: она расслабилась, начала улыбаться, синие глаза заблестели, а на щеках вспыхнул румянец.
Распалившись, Давыдов позабыл уже о разнице в возрасте и, не предвидя особого сопротивления юной нимфы, готов был атаковать француженку пламенными словами признания и даже назначить ей встречу, о чем, правда, Мари не догадывалась. Она вообще не догадывалась еще, как все это бывает. Но княгиня Анна Алексеевна, стоявшая на веранде с генералом Ермоловым, тем не менее внимательно следила за Мари-Клер и все намерения Давыдова понимала ясно. Подозвав к себе Сашу Потемкина, она попросила его, как только закончится котильон, пригласить Мари-Клер на следующий танец и тем самым прекратить весь совершенно бессмысленный и опасный флирт вошедшего во вкус седовласого гусара.
Окруженный молодыми светскими франтами Потемкин просьбу княгини Анны Алексеевны воспринял без воодушевления, но отказать давней подруге матери не мог. Как только музыка стихла, он поспешил к Давыдову и буквально выхватил у него руку Мари-Клер:
