Джек Чеддер.
Он был красив. Красивый, милый, угрюмый мальчик. Через несколько месяцев ему исполнится девять. Промелькнула в моей голове мысль.
Что если он забыл обо мне?
Он снял толстовку и бросил ее на землю. Затем сел на траву, скрестив ноги, сунул руку в карман и вытащил колоду карт. В течении лета я учила его тасовать колоду. У него почти получалось. Но руки по-прежнему были слишком малы, чтобы карты помещались целиком. Он разделил колоду пополам, как показывала я (когда карт меньше, получается легче), но когда он согнул карты, чтобы сделать мост, колода выскользнула из пальцев и разлетелась по траве.
— Дерьмо, — пробормотал он.
— Попробуй еще раз, — произнесла я. — На этот раз используй пальцы.
Он повторил те же самые шаги, но, как и прежде, карты разлетелись.
— Проклятье! — Он бросил это занятие и стал снова пинать мяч.
Я ничего не могла поделать. Я была совершенно бесполезна. Пустая трата пространства.
— Ну, технически, с тех пор как ты лишилась тела, ты не можешь занимать пространство, — вставил Патрик. — Знаешь, если с технической точки зрения.
Я шлепнула себя ладонью по лбу.
— Боже мой, ты КОГДА-НИБУДЬ заткнешься?
Он улыбнулся.
— Не совсем.
Я уже собиралась придумать какой-нибудь остроумный ответ, когда крик привлек мое внимание. Я встала и направилась в сторону кухонного окна, чтобы получше рассмотреть. Вот они. Мама и Папа. Они сидели за столом друг напротив друга. Рядом с ним стояла нетронутая чашка кофе; непрочитанная газета и пустая тарелка перед ней. Она плакала. Он закрыл лицо руками.
— Ты должен остановиться, — сказала она. — Как долго ты будешь заставлять проходить нас через это? Как долго ты будешь заставлять Бри проходить через это?
Я? Они ругаются из-за меня?
— Я должен понять, — сказал он. — Я не смирюсь, пока не пойму.
— Ты одержим, — сказала Мама, ее голос срывался. — Ты не сможешь вернуть ее. Она умерла, Дэниэл. Когда ты, наконец, поймешь это?
— Это бессмысленно, Кэти.
— Она умерла, Дэниэл, послушай себя. — Она встала из-за стола и отнесла тарелку в раковину. Затем включила горячую воду, так что скоро окно, где я стояла, начало покрываться конденсатом и мне пришлось прильнуть к стеклу.
— Она была здорова, — продолжил Отец. — У нас все было хорошо. Ее сердце было здорово.
— Или не было. — Мама снова заплакала. Она замолчала, чтобы утереть слезы. — Быть может, мы ошибались.
— Нет! — Папа внезапно ударил кулаком по кухонному столу, перевернув сахарницу. Мама и я подпрыгнули от резкого звука. — У пятнадцатилетней девочки острый обширный коронаротромбоз? Ткани не так-то просто разорвать, Кэти. Сердце не может просто расколоться, черт его дери, пополам!
