Если мне не изменяет память, в 1954 году ввели совместное обучение мальчиков и девочек. Мальчиков перевели к нам в школу. Это казалось чем-то совершенно необычным, мальчики вызвали у нас живой интерес. И я думаю, что внимание было взаимным. Я тогда влюбилась в хулиганистого парнишку Диму Хилько, он плохо учился, но всё равно мне нравился. Очень скоро я поняла, что я у него интереса не вызываю, но именно эти переживания я запомнила как первое чувство.
Я пока ничего не сказала о своих родителях. Мой папа Марк Исаакович (он был записан в паспорте как Мордух Айзикович, но друзья, родственники и коллеги никогда его так не называли) был военным, полковником артиллерии. Его сферой деятельности были ракеты, он занимался разработкой ракетного топлива. Это что касается профессии. Что же касается человеческих качеств, папа был очень добрым, открытым и отзывчивым человеком, при этом трудолюбивым, принципиальным и честным.
Леонид Невзлин
Часто можно слышать - «мой кумир, мой идеал». У меня в жизни никогда никакого кумира или идеала не было. Если же говорить в терминах человеческих качеств, то, конечно, в эти понятия укладывается именно дед! Дедушка, несомненно! Есть люди, которых я очень уважаю, с которыми мне интересно, и они занимают в моей душе определённое место. Если строить пирамиду, которая бы определяла моё отношение к людям, то на самом верху этой пирамиды будет мой дедушка. Он был офицером. При этом, ничего армейского, в плохом смысле слова, в нём не было. Он был в первую очередь учёным, химиком. И судя по тому, чего он достиг, он был хорошим учёным.
Дед руководил у Королёва лабораторией, его очень любили, уважали, не хотели отпускать. Он дружил с начальником ракетных войск стратегического назначения, тот с удовольствием бывал у нас дома. Что остановило дедушкину карьеру? Конечно, еврейство. У деда была одна из ключевых ролей в создании топлива для «катюши». Он не воевал, но наличие у него ордена Ленина говорит о многом. Был бы не евреем, был бы Героем, естественно. Дедушкино еврейство и стало препятствием для карьерного роста.
Есть одна история, которую просто необходимо рассказать, чтобы стало понятно, каким был мой папа. Во второй половине пятидесятых годов началась реабилитация несправедливо осуждённых. Одним из таких осуждённых был папин сокурсник по Академии химзащиты, он не дожил до освобождения, умер в лагере. Так вот, папа обратился в прокуратуру к следователю, чтобы попросить о посмертной реабилитации. Следователь отыскал папку осужденного, полистал её, затем посмотрел на папу и сказал: «Вот вы просите за него, а ведь он написал на вас донос». Папа вернулся домой подавленный и расстроенный, рассказал обо всём маме. Они сидели в комнате и молчали. А что касается этого человека, то его реабилитировали.
