Был ещё и второй аспект. Я поняла на всю жизнь, что никогда нельзя работать в школе, где учится твой ребёнок. Никогда! Видимо, такова человеческая психология. Учителя знали, что мой сын учится в первом классе этой же школы, и каждый день, буквально каждый час, приходили ко мне с претензиями. То Лёня с кем-то переговаривался, то он был невнимательным, то он вертелся, то уронил карандаши. Я не знала, куда спрятаться от его учительницы. Как только она меня видела, она обязательно подходила ко мне и начинала на него жаловаться. Я сама педагог, много лет учила, была классным руководителем, очень хорошо знаю детей и очень хорошо знаю своего сына. Лёня всегда был очень спокойным, прилежным и хорошим школьником.
Одним словом, после первого класса мы его перевели в школу номер 611, которая находилась в десяти минутах ходьбы от нашего дома на улице Новаторов. Это, вероятно, была не самая лучшая школа, но, тем не менее, Лёня в ней проучился до девятого класса.
Сначала это было организовано так. Лёня учится, в школе же, на продлёнке делает уроки, обедает, затем за ним приезжает моя мама, забирает его домой и сидит с ним до моего возвращения. Я приходила с работы раньше Бориса, кроме того, он тогда довольно много времени проводил в командировках. В первые годы Лёню из школы встречала бабушка, а потом всё, что нужно, он делал уже сам, вполне самостоятельно.
Леонид Невзлин
Я до школы, лет с четырёх, жил с бабушкой и дедом. Когда пришло время идти в первый класс, родители меня забрали. Из школы меня приводила домой бабушка, она приезжала специально и была со мной, пока не возвращалась мама. Только бабушка не всегда могла приехать и дождаться маму, поэтому иногда я оставался один.
С класса третьего или четвертого я уже помню себя одного. Своё одиночество. Этого одиночества было много. Никакого чувства, что меня бросили, у меня не было. Это была та самая определенность, когда ребенок понимает - так, значит, так. Одна из тех самых моделей, которая воспринимается как нечто естественное. Ребенок же не знает другого, а сравнивать можно только постфактум.
Бабушка приехала, покормила, уехала. Я остался. Позанимался. Сделал уроки, пошёл гулять, пообщался с ребятами, вернулся, посмотрел телевизор. Как все. Только вот с некоторыми ограничениями. Потому что один.
И естественно, во мне это выработало привычку какую-то часть дня проводить одному. Мне желательно, чтобы каждый день у меня было своё собственное пространство. Хотя бы немного. И конечно же, я прекрасно понимаю, что это - наследие того одиночества.
