: Не нравится – не жрите.
Влад: Да нет, что вы. Я даже люблю собачатину, хотя этот собачий цепень… Но с другой стороны, по сравнению с лягушачьим мясом или там с тушканчиками какими… Из мышей вон тоже суп неплохой выходит.
Главный конструктор, сглотнув: Ладно, я лучше завтра зайду. Аппетит что-то пропал.
Влад: Нет Петрович, погоди. Я тут еще один забавный случАй вспомнил. Значится, как-то раз…
Главный конструктор: Нет. Спешу я. Ну всем пока! Первому: Ты тут присмотри за этими гурманами.
Девушка за стойкой: Свинина это, .ля!
Влад: А знаете, что бывает при заражении свиным цепнем?
Первый: Да ну мясо это! Здоровье дороже. Давай бутербродов с селедкой возьмем. В рамках импортозамещения!
Влад: Андрейка вот тоже здоровье берег. И где он теперь? А Ты знаешь, что практически вся слабосоленыя рыба заражена широким лентецом?
Первый: Девушка, дайте нам два салата из капусты. А ты Влад лучше молчи про паразитов в капусте!
Берут салаты и возвращаются за стол.
ХI
Дом Романа. Продавленный диван, ободранные кресла, телевизор с экраном размером с почтовую открытку. Входит Второй в порванных брюках.
Второй: Развел, понимаешь собак Баскервиля каких-то! Того и гляди Берримор какой-нибудь заморенный из чулана вылезет. И где у этого придурка куры? Одни велосипеды в сарае. Ворует он их что ли? Тоже мне, почтальон Печкин выискался. Простоквашино без коровы какое-то.
Проходит на кухню. Плюет в ободранную раковину. Открывает облепленный фотографиями кинозвезд холодильник.
– О, яйца есть! И мед.
Жарит яичницу, поливает медом, начинает есть.
– Неплохо живут лишенцы крякающие. Не то что мы! Пашешь тут как экскаватор. Ночами покой их охраняешь. А в итоге? Ботинок несчастных купить не можешь себе!
Вновь смотрит на брюки.
– И что я Марине скажу?
Достает из кармана початую бутылку водки «Путинка».
– И как можно так жить? Андрей и тот вон помер. Часы жалко, конечно. Живем же все скучно то как!
Наливает в стакан водку, выпивает.
– Да. Вон Третьяков и тот пчелами интересуется, когда от Ельцина с Явлинским перерыв устраивает. Первый – дубинболом. А мне что остается?
Вновь наливает стакан, выпивает. Оглядывается по сторонам.
– Докрякался, болезный. Тоже странный персонаж. Скользит между пальцами, как намыленный. Влад бы сказал – как навазелиненный. А ведь болезный не болезный, а и тот к женщинам приставал. И где же у этой жертвы птичьего гриппа куры быть могут?
Вновь оглядывается.
– Вот все думают, что нам легко. А нам не легко. С чего нам легко то будет? Мы же не казаки и не байкеры, не спортсмены и не чиновники. Меня одни психи окружают! Я и сам, наверное, псих уже давно. И нет никого, ни одного нормального человека, с которым можно было бы поговорить. Просто так – по душам. А какие хорошие были брюки! И как можно жить в таком мире? Вот и Андрейка умер. Какая все-таки смерть нелепая. Я понимаю разницу между убийством, умышленным или непреднамеренным, несчастным случаем и своей смертью – от болезни, от старости, от алкоголизма. Но ведь любая смерть, даже от чужой руки, в конечном счете – своя она. Но все-таки: какая нелепая смерть!
