Конка сходит с рельсов и кучер кричит:
– Тир!
– Тир! – повторяет невозмутимо «обозреватель».
– Позвольте, какой тир? Откуда «тир»? – изумился я.
– Тут так написано: «тир!» – подал он мне тетрадку.
– Да это ошибка переписчика! Не «тир», а «тпру».
– Ах, а я думал, что тир. Конка, так сказать, с рельсов сошла, значит, у цели. А цель – это тир. Я думал, вы эту мысль проводите! – ответил мне «обозреватель» глубокомысленно и с достоинством…
– Не «тир», а просто «тпру».
– «Тпру», так «тпру». «Тпру»! Репетиция продолжается!
– Пшеница подешевела, и репортеры плачут! – громко выкликнула примадонна перед своим «нумером» пения.
– Какие репортеры? Где репортеры? – снова изумился я.
– Здесь так написано! – отвечала она, смотря в роль.
Я подошел. Бедняжка держала тетрадку, в которую смотрела, вверх ногами:
– Здесь так написано!
Я вежливенько взял тетрадку у нее из рук и повернул как следует.
– Не репортеры, дорогая моя, а экспортеры. Знаете, которые пшеницу за границу отправляют.
– Так, так бы и сказали! А то экспортеры какие-то! Вы мне, пожалуйста, эти немецкие слова уберите. А то я навру. Мне что цивилизация, что ассенизация, – все одно: одна прокламация!
Кругом захохотали.
– Анну Ивановну на это взять!
– У нас Анна Ивановна за словом в карман не полезет!
– С тем и съешь!
– Правда, здорово? – с гордостью оглянулась кругом примадонна. – Вы знаете, я это раз на сцене брякнула. В Пензе. Потом неприятности были. Полицмейстер придрался. Полицмейстер моим ухажером был. Всегда, бывало, в уборную придет, пиво пьет. А тут придрался: «Не складно, – говорит, – прокламация, Анна Ивановна. Того… больно… Вы уж лучше „одна пертурбация“ говорите. Все мягче». Так я потом «одна пертурбация» и говорила. Как, бывало, скажу, так и захлопают. Фурор, одно слово. Публика в Пензе антиллигентная, камуфлет любит!
– Каламбур, Анна Ивановна, а не камуфлет!
– Все единственно.
– Нет, ведь какой с ней вчера случай был! – воскликнул второй комик. – Идет «Синяя борода». Я Бобеш, она Булотта. Выходит, у нее слова есть: «Вот вам бразды правления». А она как бухнет: «Вот вам дрозды правления». Какие, спрашиваю, Булотточка, дрозды? – «А обыкновенно, говорит, какие! Которые на дереве летают, а потом их жарят!»
– А ты думал, не найдусь! Найдусь! – хвастливо ответила примадонна.
– Да ведь «бразды» надо было сказать, а ты «дрозды».
– А мне все единственно. Никаких я «браздов» не знаю. Публика смеялась, – вот и все.
– Господа, господа, репетиция! – вопил режиссёр и подбежал ко мне.
