- Вам, Йотунчик, просто повезло, что вы попались мне теперь. Попадись вы мне в руки лет так—эдак раньше, я бы с вами не церемонился.
- Почему это? - выспрашивал больной через боль и слезы.
- Потому, что я тогда учился, а когда учишься, нужна практика, вот я и практиковался, набирался опыта, оттачивал свое мастерство. Чуть у кого царапина на руке, раз и нет руки, два и нога ампутирована, три - четыре и ты без глаза. Вот времена были, я к чему-то стремился, пытался что-то познать, резал налево и направо. А теперь я стар, мои руки слабы, и глаз уже не тот, все это мне уже не интересно, так что тебе, милок, нечего бояться, - приговаривал знахарь, жмакая, выкручивая и сгибая ногу в тех местах, в которых она никогда прежде не сгибалась.
Ошалев от ярости и боли, Феникс вопил, как полоумный, ему все время казалось, что у старика вместо костлявых рук - страшные зубы, и он уже чувствует, как эти крепкие желтые клыки вонзаются ему в бедро.
Молчаливые Гарпии смотрели за происходящим на последнем вдохе, казалось еще миг и они пустят в ход свое страшное оружие, и тут же вырежут все эту деревню от мала до велика. Но приказ «не вмешиваться» останавливал их благородные порывы.
А Феникс уже не мог говорить, стиснув зубы от боли, жестами и гримасами пытался объяснить мучителям все, что он о них думает, только боль была настолько сильной, что через миг исчезли последние следы искусственной сдержанности. Его рот наполнился вязкой слюной, желтые клыки обнажились, а затем с отвислых от боли губ вырвался глухой лай и грозное рычание.
Наконец, старик мучитель толи выдохся, толи от напряжения силы у садиста иссякли, прекратил лечебные процедуры, разжал объятья и повалился на пол, измученный и задыхающийся. Несчастная нога Феникса теперь была в таком состоянии, что ее легко можно было спутать с отбивной котлетой, но при этом опухоль пропала, как будто её никогда и не было.
Передохнув, знахарь поднялся с пола, извлек из мешочка, висевшего у него на поясе какие-то травы, и, размочив их в своей слюне, приложил к больной конечности.
Когда же нога была окончательно забинтована в листья душистых трав, больной почувствовал страшное облегчение, ступил на пол, радуясь.
- Вот так целитель, - приговаривал он, пытаясь раздавить хотя бы несколько насекомых, копошащихся в шкуре, покрывающей пол.
- Вот это по-нашему, - радостно хлопала в ладоши Тешша.
- Такое чудесное выздоровление неплохо бы отпраздновать, - заметил Феникс, а чтобы полностью расположить к себе варваршу, откупорил большущий кратер с пенным нектаром.
