Когда-то подобные песни были запрещены к исполнению, а если, некоторые, и исполнялись, то, со специального разрешения, в ресторанах под конец вечера, когда веселье достигало кульминации. Их только не надо рассматривать как прославление воровской или тюремной романтики, а относиться к ним, как к народному фольклору, как к выражению некоторого душевного состояния людей, попавших в определенные обстоятельства, в мир их мечтаний, переживаний, деяний. В этих стихах, в разной мере, конечно, есть удачные литературные находки: некоторые образы, фразы, стилистические приемы. Если есть кому их исполнять под гитару, то они, безусловно, могут оживить любую вечеринку.
ПОСТОЙ, ПАРОВОЗ!
Летит паровоз по долинам, по взгорьям,
Летит он неведомо куда.
Мальчонка назвал себя жуликом и вором,
И жизнь его – вечная игра.
Посто, паровоз, не стучите колеса,
Кондуктор, нажми на тормоза.
Я к маменьке родной с последним приветом
Хочу показаться на глаза.
Не жди меня, мама, хорошего сына,
Твой сын не такой, как был вчера.
Меня засосала опасная трясина,
И жизнь моя – вечная игра.
А если посадят меня за решетку,
В тюрьме я решетку пробью,
И пусть луна светит своим продажным светом,
А я все равно убегу.
А если заметит тюремная стража,
Тогда я, мальчишека, пропал.
Тревога и выстрел, и вниз головою
Под стену тюремную упал.
Я буду лежать на тюремной кровати,
Я буду лежать и умирать.
И вы не придете, любимая мамаша,
Меня перед смертью целовать.
Летит паровоз по долинам, по взгорьям,
Летит он неведомо куда.
Я к маменьке родной, больной и голодной,
Спешу показаться на глаза.
***
Я с детства был испорченный ребенок,
На папу и на маму не похож.
Я женщин уважал чуть не с пеленок.
Эх, Жора, подержи мой макинтош!
Друзья, давно я женщину не видел.
Так чем же я мужчина не хорош?
А если я кого-нибудь обидел -
Эх, Жора, подержи мой макинтош!
Я был ценитель чистого искусства,
Которого теперь уж не найдешь.
Во мне горят изысканные чувства.
Эх, Жора, подержи мой макинтош!
Мне дорог Питер и Одесса-мама,
Когда ж гастроли в Харькове даешь,
Небрежно укротишь любого хама.
Эх, Жора, подержи мой макинтош!
Пусть обо мне романы не напишут.
Когда ж по Дерибасовской идешь,
Снимают урки шляпы, лишь заслышат:
Эх, Жора, подержи мой макинтош!
МУРКА
Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
Ты зашухарила всю нашу малину,
