Я вновь выхожу на хрусткий снежок, обхожу дом и бессмысленно взираю на угловые окна. Хорошие окна, большие. Только не мытые давно. Что ж ты, бабуся, своих девчонок на их мытье не поставишь? Не первый день, наверное, в «мамочках» ходишь?
Тут я вспомнил, что из–за этой дурацкой слежки забыл купить метионин. Посмотрел на часы, все те же, командирские (я — патриот) и потопал по Красной Пресне к ближайшей аптеке. Она находилась сразу за крупным книжным магазином, в который я намеревался обязательно зайти.
Аптека работала с семи, я купил лекарство, и начал решать, где проболтаться до открытия книжного? Ноги сами принесли меня к злополучному дому. Не верилось мне в абсолютную беспричинность совпадений. И вообще, какое–то неприятное предчувствие меня глодало. Да и делать мне было совершенно нечего.
Там, на Кипре, я так и не принял щедрые предложения Серых Ангелов, вполне удовлетворившись гонораром от Гения. Я несколько дней пошиковал с Валей, потом заплатил местному наркологу (им оказался пожилой англичанин, сухой, как вобла в пивбаре на Арбате, чопорный и высокооплачиваемый). Он в основном пользовал наркоманов, которых на Западе везде полно, но Валя его быстро уболтала.
На три дня британец уложил меня в свою стационарную больничку. Шикарная, по российским понятиям, палата, больше напоминающая номер полулюкс в хорошем отеле. Плохо лишь, что по телевизору все программы не русские.
Но скучать британец мне не позволил. Триста долларов в сутки он брал не зря. После его процедур я напоминал сам себе горбушу после нереста: тощую, избитую, умирающую. Он промывал меня и спереди и сзади, не забывая закачивать в кровь огромные флаконы разных снадобий. Клизма сменялась капельницей, капельница — рвотным, рвотное — инъекциями в попу, инъекции — капельницей… Это уколовращение продолжалось все трое суток, а в промежутках я спал без сновидений. Еды мне не давали. Британец через Валю (она посещала меня аккуратно) объяснил, что человек может без вреда для здоровья не кушать две недели. Ему видней, сам то он, скорей всего, не кушает уже многие годы.
Через трое суток врач призвал Валю и прокомментировал последний укол.
— Я делаю вам инъекцию сильного стимулятора, — сказал он, — действие его будет продолжаться всего несколько часов. Потом наступит обычная реакция на возбуждение — торможение. Спите со спокойной совестью. Ваша знакомая умеет делать уколы, остались только внутримышечные инъекции, так что это не трудно. В еде строгие ограничения еще семь дней. Я тут составил тот максимум, который вам можно кушать. Но лучше перетерпеть и ограничиться минимумом указанных блюд. Вот эту микстуру пить каждый час по столовой ложке. Через семь дней — ко мне.
