— Зачем так сразу? Заведешь себе белую любовницу. Забери ее в Сидаду, найми там бунгало и развлекайся с ней от случая к случаю.
— Я в жизни ни разу даже собаки не заводил, чтобы меня никто ничем не связывал.
— Тогда вот держи сто долларов, я у тебя ее перекупаю.
— Сто — слишком много. Я заплатил семьдесят пять.
— Бери сто!
— Не возьму лишнего, это мой принцип!
— У меня тоже принципы есть!
Лопсяк выругался по–русски и оттащил старика с девчонкой от самолета:
— Я покупаю ее. Через недельку прилечу к ней на месяц в отпуск. Вот тебе еще деньги, построй ей отдельную хижину. Я буду с ней там жить. Все понял?
Старик из благодарности долго тряс руку Лопсяка обеими ладонями.
Девчушку старик представил Лопсяку как Малавила, но имя Малаша больше бы ей подошло, как ему показалось.
Капитан Кромасс к его затее отнесся равнодушно, но на месяц отпуска согласился. Лопсяк не первый, кто обзавелся походной женой, экая невидаль. К сообщению о ее происхождении от белых родителей Кромасс отнесся скептически — просто необычно светлая мулатка с редким цветом волос и глаз. Мало их таких, светленьких от его наемников негритянки по деревням нагуляли?
* * *
Лопсяк приехал к Малаше на фургоне, груженном всякой домашней рухлядью, какую ему удалось достать у белых фермеров в этой глухомани. Две недели он обустраивал свое «семейное» гнездышко, построенное далеко в стороне от других домов, на третью его походная жена сбежала в родную хижину.
Староста–старик избил ее на площади бамбуковой палкой, чтобы другие видели, чтó женщине полагается за непослушание, и, связанную, снова затащил в бунгало Лопсяка.
В деревне только староста довольно сносно говорил по–португальски. Малаша с трудом подбирала слова:
— Не хочу дом! Боюсь белый человек!
— Ты сама белая, Малаша, глянь–ка в зеркало, — увещевал ее «новобрачный».
Малаша с явным сожалением трогала свои светло–русые дреды и только вздыхала — ей с самого детства приходилось терпеть насмешки за цвет и форму волос и кожи.
— Не хочу учиться писать… не хочу читать…Не могу носить белье, мне жарко…Больно ногам ходить в туфлях… Женщины из деревни смеяться будут…
— Ты должна одеваться, как белая женщина.
— Я буду рожать тебе детей. Буду кушать варить. Буду любить. Ты — мой хозяин. Но ходить хочу, в чем хочу. Жить хочу, как хочу
Малаша выбросила коврики и посуду, натащила в домик соломенных циновок, кувшинов из тыквы и каких–то линялых тряпок. Принесла даже деревянную ступу, в которой африканские женщины толкут зерно.
