— Ну корреспонденты многого узнать не могут, — возразил я. — Они следят за газетами да ходят изредка в министерство иностранных дел или пропаганды на пресс-конференции, где их кормят той же ложью.
— Это-то нам и нужно, — подхватил Щербаков. — Нам очень нужно знать, что они хотят навязать своему народу, а также другим странам. Они ведь пытаются мобилизовать не только германское, но и мировое общественное мнение в поддержку своей политики. Разве не так?
Щербаков совершенно правильно оценивал роль печати и радио — телевидение только начинало свои первые шаги и пока роли не играло. Даже диктаторы, решавшие важнейшие вопросы внутренней и внешней политики по своему разумению и желанию, старались расположить в пользу своих замыслов и действий широкие слои населения как внутри своих стран, так и за их пределами. При внимательном изучении этих пропагандистских шагов и мер можно было добраться до сути их намерений и целей.
— Мы тебя, конечно, не будем заставлять ехать в Германию, коль сам не хочешь, — сказал под конец Щербаков. — Но ты всё-таки подумай как следует об этом.
Вернувшись в редакцию, я отправился к Шпигелю советоваться. Он отрицательно покачал большой, сильно полысевшей головой.
— Только не теперь, — произнёс он и показал на пачку сообщений, лежавшую на его огромном столе. — Война начнётся вот-вот…
То, что война неизбежна и что она может начаться в любой день, было известно всем, кто следил за событиями в Европе. Мои записи и выписки отражали нарастающую напряжённость, в которой дипломатические манёвры и интриги переплетались с лихорадочными военными приготовлениями, захватившими практически все европейские страны.
Английские газеты сообщили 7 августа о возвращении из Берлина владельца ряда консервативных газет лорда Кэмзли, который побывал в германской столице, чтобы, как сказал он встретившим его корреспондентам, организовать обмен статьями между английской и немецкой печатью. В Берлине он встретился с Гитлером и Геббельсом. Разговор с ними был столь важен, что Кэмзли сразу же по прибытии в Лондон направился к премьер-министру, который напутствовал его перед отъездом в Берлин. По сообщениям информированных и информировавших Рейтера кругов, Кэмзли привёз предложение германского правительства о созыве конференции пяти держав (без СССР, но с участием США) для обсуждения обстановки в Европе. Лондон связался с Вашингтоном, намереваясь убедить правительство США принять участие в этой конференции. В английских правительственных кругах полагали, что такая конференция могла бы «разрешить все назревшие проблемы в удовлетворительном плане».
