Чувство враждебности, какое испытывали все советские люди к фашистскому режиму, беспощадно подавлявшему прогрессивные народные силы внутри Германии и проводившему наглую агрессивную, прежде всего, антисоветскую политику за её пределами, мало способствовало желанию получше познакомиться с жизнью страны, повседневно следить за действиями её правительства. Тем более что и возможности такого ознакомления были весьма ограничены.
Помимо служебного вестника ТАСС, очень скромного по объёму, и записи сообщений, которые передавались иностранными телеграфными агентствами по радио, источниками нашей информации были зарубежные газеты. Получая наиболее важные издания воздушной почтой, а другие — обычной, международники старательно изучали их, составляли по ним обзоры, писали статьи, «собинфы», то есть собственные информации, и делали многочисленные выписки, рассчитывая использовать их в близком, отдалённом или совсем далёком будущем. У моего соседа по комнате, обозревателя по Западной Европе А. Яновского этими выписками были забиты ящики стола и несколько продолговатых картонных коробок на подоконнике и в шкафу. Показав мне в один из первых дней свои ящики и картонки, он назидательно объявил:
— Хочешь быть хорошим международником — делай выписки и копи.
Человеку, только что переведённому в иностранный отдел, было не совсем ясно, какие выписки делать и как много надо копить, чтобы стать «хорошим международником».
— Выписывай всё, что покажется интересным, — посоветовал Яновский. — Это же — кирпичики, из которых потом будешь складывать статьи, а может быть, и книги.
— Даже книги?
— Да, и книги. — Помолчав, Яновский уточнил — Конечно, одни выписки книгу не сделают, но и без них книги не напишешь.
— В Омске, а до того в Чите, я вёл, хоть и не очень регулярно, дневник, — признался я. — Но там я записывал встречи и разговоры с людьми.
— Дневник и выписки хорошо дополняют друг друга, — сказал мой многоопытный сосед. — Только трудное это дело — вести дневник постоянно. Я много раз начинал, но вскоре бросал, потом снова начинал и опять бросал…
Новоиспечённому «международнику» захотелось превзойти своего знающего уже известного соседа хотя бы в этом: я дал себе слово не только делать выписки, без которых действительно нельзя обойтись, но и вести дневник, записывая по горячим следам, вернее, по последним сообщениям, суть событий, важных международных актов, правительственных заявлений, речей, просто интересные факты и даже наиболее яркие, образные выражения. К сожалению, я нарушал своё слово почти так же часто, как заядлые курильщики нарушают клятвы бросить курить: вёл дневник, пока хватало терпения, бросал и снова брался за него, чтобы какое-то время спустя снова бросить, а затем возобновить записи. Часто сами события заставляли браться за перо и доставать толстую общую тетрадь, лежавшую в большом ящике моего стола, а речи и заявления обязывали делать торопливые выписки на квадратах тонкого картона или бумаги, которые постепенно заполняли другие ящики.
