– Вздор, вздор, вздор.
Свежая, как зеленая лужайка, освещенная солнцем, в кружевной мантилии, в шляпке из италианской соломки с маками и белыми маргаритками, скоро постукивала Сюзи каблучками вниз по деревянной лестнице.
У стеклянных дверей ее окликнула консьержка, полная и суровая старуха в очках, с грубыми руками, какие бывают у повивальных бабок. Из каморки пахло жареным кофе, за головой консьержки была видна клетка с дроздом. Сюзи боится консьержек так же, как полицейских. Старуха строго поблистала на нее очками:
– Вам букет.
– Мне?
– А кому же?
– Боже мой, ландыши… От кого?
– От господина Фервака.
– А… А я думала, что…
– Господин Фервак просил вам напомнить, что сегодня парад. Он ждет вас с кабриолетом у театра марионеток.
– Я знаю, благодарю вас… Как они хорошо пахнут. И спрятала в ландыши лицо.
Фервак отмахивает табачный дым.
– Но почему же на меня? И от твоей сигары пахнет, как от клетки консьержки…
Сюзи приятна мягкая тряска кабриолета, солнце, которое жмурит глаза, и дуновение загородного воздуха, свежей зелени.
На Лоншан идут войска, движутся экипажи. Быстрым блеском переливаются штыки, белые ремни, медь, красные штаны. Конница, идущая на рысях, обдает толпу горячим дыханием и пылью. Где-то гремят пушечные выстрелы. По звуку, резкому, бодрому и пустому, всем понятно, что заряды холостые, и пальба радует всех, как гул далекого фейерверка. Сюзи радуют и люди, и небо, и листва, дрожащая в солнечной ряби, и светлый амфитеатр Лоншанского поля. В столбах пыли там шевелятся колонны войск.
Бинокли и лорнеты наведены на трибуны Жокей-клуба. Там император Наполеон III, император Александр II, прусский король Вильгельм I, Бисмарк, Мольтке, принцы, великие князья, свиты. Они принимают сегодня смотр гвардии и первого армейского корпуса. Над трибунами и над полем дрожит тот же светлый и жадный звук, как и в дни большого приза.
Сюзи узнала издали молодого русского царя. Цесаревич говорит что-то блестящим соседям. Он сияет, как золотой бог.
Шевелящиеся колонны, конница, идущая в блистаниях быстрым ветром, ржание, топот, лязг пушечных цепей, гарцующие адъютанты, и дыхание тысяч грудей, и блеск тысяч глаз – сегодня все для трибун Жокей-клуба, где сияет среди императоров золотой бог. Сегодня он не увидит Сюзи.
Маршал Конробер, герой Крымской кампании, подскакал к трибуне. В пыли выблеснула шпага, маршал салютует императорам, его волосы подняты ветром.
Наполеон III подал знак открыть церемониальный марш.
