В первые годы царствования Александр I писал также своему воспитателю Лагарпу: «Когда Провидение благословит меня возвести Россию на степень желаемого мною благоденствия, первым моим делом будет сложить с себя бремя правления».
«Восшествие» страница за страницей доказывает, что Александр I никогда не изменял раз данной себе клятве об отречении и только ждал срока для ее выполнения. Когда горела Москва, и в апогее славы «желание оставить престол жило в нем, даже поверялось от него лицам близким».
«Среди блеска всего величия, какое только доступно человеку, – утверждает «Восшествие», – Александр – как бы уже исполнялось его призвание – не чувствовал себя счастливым на престоле. В нем таилась прежняя мысль».
Как видите, «Восшествие» даже называет эту навязчивую идею Александра, род душевного недуга, его «призванием».
В 1818 году он говорит о своем намерении отречься от престола «прусскому епископу Эйлерту». В 1819 году, летом, когда гвардейские полки стояли лагерем под Красным Селом, он открывает своему брату Николаю, что «считает за долг и непреложно отказаться от престола, лишь только заметит по упадку своих сил, что настало к тому время». Он прямо предупреждает Николая:
– Итак, вы должны наперед знать, что призываетесь в будущем к императорскому сану.
В заключение этой беседы Александр сказал:
– Минута переворота еще не наступила. До нее, быть может, пройдет еще лет десять…
Это выражение «лет десять» наводит читателя на мысль, что Александр предполагал сойти с престола именно между 1825–1828 годами, то есть около даты известия о кончине его в Таганроге.
Уже в 1821 году цесаревич Константин принимает Николая Павловича в Варшаве с царскими почестями. «Великий князь, – рассказывает «Восшествие», – всеми мерами старался от них уклониться и просил освободить его от такого почета, который принимал иногда даже вид насмешливости; старший брат отговаривался шуткой: «Это все оттого, что ты царь мирликийский».
«Восшествие», таким образом, дает понять, что преемник императора, захваченного навязчивой идеей, уже найден, известен, ему оказываются уже царские почести, хотя официально, особым письмом, исправленным кое-где самим Александром, цесаревич Константин отрекся от прав на престол годом позже, 14 января 1822 года.
И тем не менее, после всех своих же доказательств Николай Павлович заявляет, что ни он, ни его супруга «ничего не знали», кроме некоторых намеков императрицы – матери Марии Феодоровны, упоминавшей «вскользь о каком-то акте отречения». После всего сказанного как-то трудно поверить, что Николай Павлович «ничего не знал», хотя это выражение и подчеркнуто автором «Восшествия».
