Над сводами черные буквы: «Иоанновские ворота. 1740 год».
Арка была поднята в царствование императора Иоанна I Всероссийского. Крепостные ворота, может быть, единственный след мгновенного царствования младенца Иоанна, старинные черные буквы точно письмена самой судьбы несчастного Иоанна Антоновича, императора казематов, государя застенков и равелинов. Черные буквы забыла стереть императрица Елизавета, о них забыла императрица Екатерина.
А на крепостном дворе проложены к собору деревянные мостки, снег посыпан красноватым песком. Низкий гарнизонный дом, желтоватый низкий цейхгауз. В крепости так же тихо и просто, как на Смоленском кладбище, и те же вороны в высоких березах.
В соборе полутьма, серые стены, знамена, щиты с ключами городов, серебряные венки. На правом клиросе паникадило государя Петра, точенное из слоновой кости. Все гробницы серого мрамора, на них золотые императорские короны, освещенные изнутри сиренево-алыми огнями лампад. Одна только гробница Александра II, царя-освободителя, из мрамора красноватого, горячего цвета, в прожилках.
А к отвесной стене собора жалось малое кладбище. Там были полуобломленные колонки времен Александровых, чугунный простой крест. Я не знал, кого хоронили у соборной стены, думал, что там покоится причт и соборные настоятели. На днях только из очерка Старого Кирибея о государе Павле Петровиче я узнал, что это было кладбище крепостных комендантов.
Там почивали они у стены собора, бессменные часовые у гробниц императоров, до Страшного Суда.
Коменданты Петропавловской крепости… Когда вода в Неве подымается выше пяти футов по ординару, на шпиле Главного адмиралтейства зажигают четыре красных, четыре белых огня, крепостная пушка каждые полчаса дает выстрел.
Вода выше шести футов по ординару: выстрел каждые четверть часа. Семи футов достигла вода: пушка дает два выстрела каждые четверть часа.
Я помню ночной дождь, ветер и пушку, ночной страх наводнения в нашей подвальной квартире в Академии художеств. Я просыпался от пушечного гула, меня закутывали в одеяло, все домашние были одеты, у нас были соседи, все слышали глухие, редкие выстрелы.
Во мне навсегда затаилась ночная тревога питерских бедняков, Галерной гавани, нижних этажей казенных зданий по набережной: выше пяти футов по ординару. Если еще выше, если участятся пушечные выстрелы, нам надо выбираться на верхние этажи. Тогда темная Нева зальет нас…
Ночные пушки, тревога империи. Тревога в легчайшем полуночном пении курантов, тревога в пушечных салютах.
