Гремит жаркий ветер и, притаясь, из последних сил сопротивляются ему дома, заборы, подъезды.
Ставни отпахнулись сами собой, сорвало с крылец железную полосу. Визжащий кусок железа устремился вперед, толкаясь о стены, о столбы фонарей.
Стены ослепительно озарило, поднялась из-за крыш вздутая гора огня, покачалась влево, вправо, рухнула…
Пожар занялся еще в ночь на понедельник, 2 сентября, где-то на Солянке, у Воспитательного дома, погас. Поднялся у Биржи. Огонь кинуло на Торговые ряды. 3 сентября арьергардный пикет казаков под выстрелами егерей Мюрата подпалил мост у Москворечья.
Синеватое пламя затрепетало над Винным двором. Полицейский офицер Вороненко поджег Мытный двор, казенные и частные барки у Красного холма и Симонова монастыря. Тогда же огонь погнало на Солянку и на Покровку. Задышало зарево над Арбатом, где полицейский унтер-офицер Мельников поджег театр. Огонь покатил с гулом к Смоленской заставе, к Балчугу, на Зарядье.
В ночь на 4 сентября ветер равноденствия зашумел над Москвой, поднял пламя громадной завесой и обрушил на Пречистенку, Тверскую, Никитскую, погнал по Арбату, вдоль вала, к Красным воротам, во все московские концы. Заклокотал огненный Китай-город.
Ветер равноденствия гремел с востока на север и с севера на восток. Грохочущие порывы били на пустую Красную площадь, над которой Василий Блаженный отблескивал чудовищами-куполами.
В день Купины Неопалимой, 4 сентября, ветер погнал пожар по всем кварталам. Огонь втекал в улицы, перелетал перекрестки, смыкался, шел, и нельзя было понять, где начинаются и откуда катят потоки огня. Груды строений, дома, брошенные друг на друга, площадки, горбы переулков, тупики – смешалось все.
Сдвинулась огненная Москва.
Светлые столбы пламени взлетают вдоль Москвы-реки: там горят хлебные магазины. Загрохотал взрыв артиллерийского парка.
Ночь или день – это был второй час дня – в свете красного полудня как будто летела Москва, бросало через улицу бревна, покоробленное железо. Перекатами пальбы гремели взрывы водочных складов, выкидывая огромное зеленоватое зарево.
В четвертом часу дня, когда ураган перебросил огонь за Яузу и Москву-реку, запылало все небо кругом.
Большой театр и штабели дров на площади сияют в огне. Над куполом Московского сената засквозила золотая корона с золотыми литерами «Закон», сгинула в пламени.
