– О каком препятствии вы говорите?
– Как о каком? О вашем друге, если можно так выразиться, из-за которого вы покинули родительский дом и уже несколько месяцев носитесь по всему свету, очертя голову. Теперь же этого препятствия не существует.
– Как это не существует? Вам что-нибудь известно?..
– Увы, сударыня, да.
– Почему – увы? Зачем вы меня пугаете?
– Не далее, как сегодня, я имел несчастье видеть великолепные, но бренные останки вашего друга. Его больше нет, и с этим надо смириться.
– Где, где вы это видели?
– Неужели вы думаете, что я враг своему счастью и настолько глуп, чтобы указать вам место? Поверьте, для вас это слишком печальное зрелище. Мне и самому стало жаль беднягу, хотя я никогда не питал к нему любви. Но, в конце концов, все закономерно: он, похоже, искал погибели.
– Нет, – глухим, но очень твердым голосом проговорила Леонора. – Этого не может быть. Я вам не верю, слышите, не верю!
– И тем не менее, это так. Ему уже ничто не поможет. Забудьте его наконец! Подумайте, ведь он обманул вас: увлекся этой певичкой. Все равно вы предназначены не ему. Взгляните на ваш перстень – он лучшее доказательство.
– Он вправе увлекаться кем угодно. И вы не смеете так говорить. Бедный, бедный, он мучается, оттого что связан со мной некоторыми обязательствами. Да, он в крайне отчаянном положении. Но я найду его и дам ему свободу…
– Он уже не мучается, сударыня. И вы его не найдете. Я первый об этом позабочусь.
– Я не верю ни одному вашему слову. Вы уже однажды солгали мне. И сейчас лжете, я вижу. Но даже если он в беде, я спасу его, чего бы мне это ни стоило!
– Еще раз повторяю, не упрямьтесь. Вы предназначены мне, и я вам это докажу. Не сегодня-завтра у меня в руках будет важный документ, и вы убедитесь в моей правоте.
– У вас, граф, уже был в руках один документ, но он оказался подложным.
– Я был обманут и уже объяснял вам это. Теперь же я на верном пути. Вы должны мне верить, ведь перед вами – отпрыск благородной фамилии.
– Я ни на мгновение не забываю, что говорю с графом Пардозой. На этом имени лежит немало пятен. О, вы коварны, я чувствую. Вы пользуетесь тем, что у меня в этом городе нет друзей, которые могли бы меня защитить. Но я не боюсь вас и сама сумею постоять за себя.
Себастьян более не мог слушать. Он мало что понимал в разговоре, но одно для него было ясно: Леонора – в опасности. Не зря она вчера так испугалась имени Мигеля Пардозы: он преследует ее, домогается ее руки, грозит ей чем-то. Себастьяну не терпелось ворваться в комнату, схватить негодного графа за шиворот и вышвырнуть вон из окна. Он и впрямь собрался было так поступить, но внезапная мысль остановила его: он вспомнил, что подслушивает самым низким образом. Жгучий стыд наполнил его душу. Звездочет в отчаянии всплеснул руками и задел стоящий рядом каминный экран, к которому какой-то нерадивый слуга прислонил кочергу. Экран со страшным грохотом упал на каменный пол, кочерга запрыгала, производя еще больший шум. В комнате послышалось хриплое ругательство, потом донесся звук открывающегося окна, и одновременно с этим из комнаты выбежала Леонора. Она увидела звездочета, поспешно поднимающего экран и кочергу.
