Так прошло два дня. Подходила к концу третья ночь после достопамятного вечера. Птицы завели свой утренний звонкий перепев. Воздух был неподвижен, чист и прохладен. Звезды растворились в небесной синеве, и из-за Большого Соснового бора медленно всплыло золотое солнце. Себастьян находился на верхней площадке башни, служившей ему обсерваторией. Он уже закончил работу, свернул звездные карты, сложил стопкой листы бумаги с вычислениями и прочими замысловатыми записями, когда внизу, под башней, заскрежетали и медленно раскрылись тяжелые городские ворота.
Утомленным, но восторженным взглядом Себастьян напоследок оглядел округу. На северо-западе убегал вверх пологий склон Зеленой горы, которую обычно венчал мрачноватый замок барона Фойербарда. Теперь же, окрашенный первыми лучами восходящего солнца он выглядел куда веселей и приветливей. К востоку от башни простирался Нустерн. В эти минуты солнце позолотило лишь шпили самых высоких домов и теперь медленно подбиралось к черепичным крышам. Город еще лежал в предрассветной тени. Через проулок под самой башней стоял небольшой дом, за которым открывалась часть двора: был виден колодец, поленница дров. В этом доме на первом этаже помещалась мастерская слепого Гаста. Слепым он бы не всегда, и в былые времена его виолы считались лучшими в герцогстве. Теперь же Гаст был только слепым музыкантом, развлекающим посетителей трактира Локка Бочонка, да изредка музицирующим на праздничных городских гуляниях. Мастерская теперь служила ему жилищем. С ним жила и его внучка Эльза, сирота, неотступно сопровождавшая своего деда и нередко исполняющая под его аккомпанемент старинные баллады. Себастьян смотрел сверху во двор, размышляя о словах архивариуса Букреуса, когда у колодца появилась Эльза. Звездочет вздрогнул от неожиданности, а Эльза подняла голову и взглянула на него. Себастьян разглядел, что Эльза улыбнулась и, не зная зачем, помахал ей рукой. Эльза ответила тем же жестом и принялась набирать воду. «Славная девушка, – подумал Себастьян. – Быть может, Бальтазар прав, и я действительно влюблен в нее, только не подозреваю об этом? Вообще-то все Нулиусы женились поздно. А вдруг и впрямь со временем Эльза станет моей женой, родит мне сына, и он, в свое время, заменит меня здесь, в обсерватории, как я заменил моего отца, а он – моего деда?»
Себастьяну почудилось, будто он в одно мгновение увидел всю свою жизнь, прожитую здесь, в Нустерне, куда когда-то давно пришел его прадед, а затем жил его дед и его отец, уважаемые люди, звездочеты, профессора Нустернского университета. А вот и он, седой, уже тоже профессор, объясняет своему сыну, как пользоваться секстантом и квадрантом… И тут он ощутил, как страшная тоска холодом сжала его сердце. Себастьян чуть не вскрикнул. Но внезапно что-то изменилось, и видение исчезло. До его слуха донеслось отдаленное ржание коней. Звездочет обратил взор на запад и увидел, что из замка Фойербарда выехала и понеслась по склону в долину группа всадников. Всякий, взглянувший на эту кавалькаду, нашел бы ее не совсем обычной. Впереди на белом коне летела во весь опор молодая девушка в темно-синем бархатном платье, таком же берете, украшенном ярким пером, и с развевающимся на скаку золотистым шарфом. Из-под берета рвались на волю черные кудри шелковистых волос. Вперед, к утопающему в зелени городу, были устремлены слегка прищуренные, преисполненные какого-то тайного озорства зеленые глаза. Губы девушки таили в себе едва заметную улыбку.
