Люсьен поворачивается, чтобы уйти. Наружная дверь открывается и входит Кельвейнгштейн в походной форме, а за ним пономарь.
Шантавуан (Люсьену). Нет, подождите!
Кельвейнгштейн. Я вас прерву, кюре, но не надолго. Сейчас опустят в могилу маркиза Эйрика. Извольте приказать, чтоб в церкви зазвучал орган, затем — чтоб колокол ударил!
Шантавуан. Я вам охотно повинуюсь. (Пономарю, отдавая ключ.) Скорее к органисту! И возвращайтесь, чтоб звонить.
Кельвейнгштейн. Я объявляю вам, кюре, что мир сегодня заключен. Наш полк из Франции уходит.
Шантавуан. Благословляю мир, пусть будет мир для всех.
Кельвейнгштейн. Победоносный мир! (Проходя.) Так вот он, вход в тайник, который вас едва не погубил! Как интересно!
Шантавуан (открывая дверь тайника) Угодно поглядеть?
Кельвейнгштейн. Я не просил вас открывать, кюре!
Прощайте! (Уходит.)
Вдали зазвучал орган.
Люсьен. Кюре…
Шантавуан. Погодите!
Вдали послышались залпы, а потом кавалерийский марш.
Пономарь (Входит.)
Шантавуан. Они уходят! Звоните, Пьер, звоните!
На колокольне внезапно ударил колокол.
О, как она неосторожна! Бегите, Пьер, наверх, звоните!
Пономарь убегает в тайник, а из тайника появляется Рашель.
Люсьен. О сердце, ты меня не обмануло! Рашель! Моя Рашель!
Рашель. О, мой Люсьен, я верила, я знала, что ты придешь за мной, придешь! О, как, Люсьен, я тосковала! Под колоколом вечность пролетела надо мной! О, как тебя я вспоминала! И ты пришел! И ты со мной!
Люсьен. Рашель! Моя Рашель! Отчаянье меня гнало сюда, но верил я, но верил я!.. И все сбылось, и ты со мной! Не отпущу тебя! Рашель моя, навек моя!
Колокол мерно звонит. За сценой слышится нарастающий шум и обрывки Марсельезы: «Вперед, сыны своей родной земли!..»
(Шантавуану.) О, как мне вас благодарить? Какие мне найти слова?
Рашель. О, смерть! Смерть! Ты меня не догнала!.. Они уходят, я жива!
Люсьен. Они уходят! Ты жива!
Шантавуан. Свободна бедная земля! Моя порабощенная земля, свободна ты!
Рашель. О, верь мне, я его убила за то, что он нанес нам оскорбленье! Я совершила преступленье, но я ему за всех нас мстила!
Шантавуан. Покончил Эйрик путь земной, уходит он на суд иной. И ни его, ни вас, о, дочь моя, мы более не судим! Забудет ваше преступленье мир, и мы его забудем! Забудем ночи той предсмертное томленье и окровавленный ваш нож! Услышат небеса мое моленье, простят убийство вам, меня простят за ложь! Вас любит этот человек. Покиньте прежний путь и будьте счастливы навек!
Ближе послышался шум толпы и обрывки Марсельезы: «Свободна родина моя…»
