Он казался тополем, мерцающим на солнце;
Он казался озером меж холмов медовых,
Озером, что нежится на солнце;
Он казался снегом на вершинах гор,
Белеющим, белеющим на солнце.
Да, он казался всем, всем этим,
И я любила его.
Даже боялась его присутствия – так любила.
И ноги мои не несли груз любви моей,
Так что я могла опоясать стопы его руками своими.
Я мечтала сказать ему:
«Я умерла твоим другом в час страсти.
Простишь ли мне мой грех?
И не поблагодаришь ли меня за любовь собою,
В слепоте моей,
В незрячести моей пред твоим светом?».
Я знаю, ты простишь мой танец,
Ибо святое сердце – друг твой верный.
Я знаю, ты увидел во мне
Объект твоего собственного ученья.
Ибо нет тех долин, чтоб утолили твой голод,
нет мостов,
И нет пустынь для тебя».
Да, он был как тополь,
Как озеро меж холмов медовых.
Он казался снегом гор Ливийских.
И хотела б я заморозить губы о синий лед уст его.
Но он был далеко от меня,
И я была устыжена.
А мать моя держала меня за руки,
Когда желание мое его искало.
Когда бы он ни проходил, сердце мое
Болело от его нелюбви,
Но мать моя хмурила брови в презрении к нему
И торопливо гнала меня прочь от окна
В спальных покоях моих.
И недовольно кричала:
«Кто он, тот пожиратель саранчи из пустыни?
Что за насмешник он и ренегат,
Подстрекатель к бунту.
Лиса и шакал земель проклятых,
Проникший в наши залы и желающий воссесть
на нашем троне?
Ступай-ка, спрячь лицо твое от взгляда дня сего».
Вот как говорила мать моя.
Но сердце мое не пристало к словам ее.
Я любила втайне его,
И мои сны были его пламенем опалены.
Он вновь пришел.
И когда-нибудь придет в меня навеки.
Возможно, это была моя юность,
Что не желала оставаться здесь,
С тех пор, как убит был бог юности.
И я танцевала ради головы Крестителя…
Вчера еще здесь была женщина, которую любил я, обитала в пространстве умолкшем, отдыхала на сем ложе и пила благородное старое вино из хрустальной чаши.
Но сон сей из далекого Вчера, ибо та женщина, которую так любило мое сердце, перенеслась в иное место и ушла в страну Забвенья и Пустоты. Отпечатки ее пальцев застывшие еще хранит зеркало мое, аромат ее дыханья я чувствую в складках моей одежды, а эхо ее любящего голоса еще отражается в пространстве этом.
