Они станут хвататься за копья и мечи, но Иисус одержит над ними верх силой духа своего.
Его кровь прольется в землю, но раны его будут не напрасны, кровью его будут крещены все разумные народы.
Их легионы будут выступать против него со сталью и железом, но захлебнутся на берегах Иордана.
А его источник и его города возвысятся, ибо чудеса его подобны солнцу.
Они говорят, что в сговоре я с ним и что желаньем нашим является побуждение народа к бунту против царства Иудейского.
Им отвечаю я, пламя Слова: если считаете царством выгребную яму, то падете в ловушку уничтожения и смерти. Ступайте путем Содома и Гоморры, и тогда ваш народ забыт будет Богом, и обратится земля сия пеплом. Жалкие глупцы, стремитесь вы противостоять нагой и босоногой армии Иисуса Назаретянина!
Я сам являюсь капитаном ее, недостойным пыль сдувать с его сандалий.
Ступайте же к нему и передайте слова мои, и именем моим просите его об утешении и благословении.
Мне ж, увы, уже недолго оставаться здесь. Ночь жизни моей уже близка, и вскоре я покину тело. Слышу я зов призывный моей могилы.
Ступайте к Иисусу и скажите, что Иоанн Кедрон, душа которого вновь возвращается в тень смерти, молится за него, тоже находящегося на краю могильного порога.
Свидетельские показания Иосифа Аримафейского
О первоначальных целях Иисуса
Ты пожелал узнать об изначальных целях Иисуса, и с удовольствием я расскажу тебе об этом.
Я могу поведать только то, что мне самому ведомо о нем.
Наш учитель и наш возлюбленный жил в трех временах года всех пророков. Они, сезоны эти, были весной его пения, летом его экстаза, и осенью его страсти; и каждое время года продолжалось по тысяче лет.
Весна его песни была исчерпана в Галилее. Тогда он собирал любовь, тогда-то он заговорил об Отце, о нашем избавлении и свободе нашей.
Тогда звучало ангельское пение в ушах наших и взлетало в небесное царство, в сады желаний его сердца.
Он говорил о полях и о зеленых пастбищах, о склонах Ливии, о мареве долин.
Он говорил о диком шиповнике, что улыбается на солнце, и о плодах его страсти.
И он сказал как-то раз: «Лилии и шиповник живут всего лишь день, но это целый день вечной свободы».
Как-то раз сидели мы все вместе у реки, и он заметил: «И ручей, и листья на деревьях, – все это есть музыка вечная. Вечность подпевает им гласом озера, и пение их сливается в мистерию полдня.
Искать Отца хотите, ищите ручеек, впадающий в озеро».
Затем настало лето его экстаза и июнь его любви средь нас.
