— Почему?
Заставить его сосредоточиться на разговоре — вот ее единственный выход.
Если, конечно, он позволит.
Ройс этого не сделал. Вместо этого он медленно поднялся.
— Хорошо, что ты заперла дверь.
— Я не пыталась помочь тебе.
Минерва наблюдала за ним, направляющимся к ней, усмиряя свою панику, напоминая себе, что бежать бессмысленно. Нельзя поворачиваться к хищнику спиной и пытаться сбежать.
Герцог обогнул диван, и девушка повернулась к нему лицом. Он остановился перед ней, посмотрел ей в лицо — как будто изучал ее черты, запоминал каждую черточку.
— То, что ты сказала мне, чтобы я не целовал тебя снова?
Минерва напряглась.
— А что?
Ройс почти улыбнулся.
— Я не согласен.
Напряжение ее наполняло, девушка ждала, что он снова поцелует ее, но он этого не сделал. Ройс стоял и смотрел на нее, наблюдал за ней, словно это было игрой, и сейчас был ее ход.
Пойманная в ловушку его пристального взгляда, Минерва почувствовала жар его тела; в отчаянии, она попыталась найти какой-нибудь способ, чтобы отвлечь его.
— Что там с твоей невестой? Ты должен сделать объявление, как мы и говорили.
— Я веди переговоры. Между тем… — он шагнул вперед; инстинктивно Минерва отступила назад. — Я снова собираюсь поцеловать тебя.
Это то, чего она боялась. Ройс сделал еще один шаг — она снова отступила.
— На самом деле, — пробормотал он, сокращая расстояние между ними, — я собираюсь поцеловать больше чем один или два раза. И не только сейчас, но и позже: когда только захочется.
Еще один шаг от нее, еще один шаг к ней.
— Я намерен сделать это привычкой — целовать тебя.
Минерва быстро сделала еще один шаг назад, так как он продолжил наступать.
Его взгляд опустился к ее губам, потом посмотрел на нее.
— Я собираюсь потратить много времени, смакуя твои губы и рот. И тогда…
Ее спина уперлась в стену. Пораженная, Минерва подняла руки, чтобы задержать его.
Плавно, Ройс поймал их и сделал последний шаг. Прижал ее руки к стене по обеим сторонам от ее головы, опустил голову и осмотрел ей в глаза. Выдержал ее взгляд, не отрывая от нее взгляда.
— После, — его голос напоминал чувственное мурлыканье, — я собираюсь потратить еще больше времени, изучая все остальное. Всю тебя. Каждый сантиметр кожи, каждый изгиб, каждую впадинку. Я собираюсь узнать тебя лучше, чем ты сама себя знаешь.
Минерва не могла говорить, не могла дышать, не могла думать.
— Я собираюсь узнать тебя еще ближе, — он посмаковал слово. — Я намерен изучать тебя до тех пор, пока не останется ничего, чтобы еще можно было узнать. Пока не узнаю, что заставляет тебя задыхаться, стонать, кричать. И тогда я заставлю тебя делать все это. Часто.
