Британская администрация грабила Индию методами, как раз характерными для хорошо нам сейчас знакомого периода «первоначального накопления капитала». Помимо чисто военных приемов — грабежа и экспроприации, англичане разоряли индийских крестьян непомерными налогами. Ост-Индская компания извлекала колоссальные доходы из неравноправной торговли и спекуляций[3]. Англичане сознательно разорили индийскую текстильную промышленность — конкурента британских текстильщиков. В результате в 1769-1770 гг. в основном центре индийского хлопчатобумажного производства — в Бенгалии — разразился голод, который унес треть населения — 7 млн чел.[4], а по другим подсчетам — все 10 миллионов[5]. В 80-х — 90-х гг. XVIII в. трагедия в Бенгалии повторилась — и теперь от голода вымерла уже половина населения — 10 млн чел.[6].
С начала XIX века, по мере распространения власти англичан практически на всю Индию, массовый голод стал обыденным явлением в стране. По английским официальным данным, в Британской Индии от голода умерло в 1800–1825 гг. — 1 млн чел., в 1825–1850 гг. — 400 тыс. чел., в 1850–1875 гг. — 5 млн чел., в 1875–1900 гг. — 26 млн чел., в том числе во время Большого голода в 1876–1878 гг. — свыше 2,5 млн чел.[7].
В начале британского владычества Бенгалия была густонаселенной страной — одним из наиболее развитых экономических регионов Индии — с богатыми огромными городами. Губернатор Бенгалии Роберт Клайв накануне завоевания страны Ост-Индской компанией (в 1757 г.) писал, что города Дакка и Муршидабад «огромны, многолюдны, а богаты, как лондонское Сити»[8]. Но уже в 1789 г. британский генерал-губернатор Индии Ч. Корнуоллис вынужден был констатировать, что вследствие гибели населения от голода треть владений Ост-Индской компании превратилась в джунгли, заселенные только дикими зверями»[9]. Маркс указывал, что население Дакки («индийского Манчестера»[10], как назвала этот город британская парламентская комиссия) с 1824 по 1837 г. сократилось со 150 тыс. до 20 тыс. человек[11]. Русский путешественник А. Ротчев, посетивший Индию в начале 40-х гг. XIX в., так описывал увиденное: «Что осталось от Уджейна [Уджайна], Бхопала, Джейпура [Джайпура], Гвалиора, Индора [Индура], Гайдерабада [Хайдерабада], Ахмедабада [Ахмадобада], Фуркабада [Фурхабада], Дели и Агры, городов столичных, некогда цветущих? На несколько миль вокруг их них видны раздробленные колонны, разоренные храмы и полуразвалившиеся, одинокие памятники. Дикие звери и пресмыкающиеся гады заменили народонаселение, все глухо и пусто вокруг...»
