— Так, ну я, кажется, определился. Давайте “Почти идеальных”. Терпеть их не могу, отличный повод уничтожить.
— А что будете пить? У нас отличное игристое вино “Пукан”.
— Не хочу алкоголь, что-нибудь попроще.
— А, ну тогда… — голос девицы потонул в общем шуме и овациях. На сцену кабаре поднимались девицы в нарядах для кан-кана.
Инна махнул, не разобрамши, и уставился на сцену. В луч софита вошел кругленький немчик в подтяжках и запел:
Я из Германии прибыть!
Вам равномерки привозить!
И вышивать вас всех учить!
Тут выскочили девицы, замахали ногами, да как хватят хором:
Света Риегер! Света Риегер!
Цвейгард из Германии!
Света Риегер! Света Риегер!
Вышивайте правильно!
А у девиц, гля! — трусишки из мурано сшиты.
— Вот извращенцы! По тридцати рублев сажень! Да никакого оброку не хватит. А у этих — трусы! — тут уж Инна вспылил негодованием. Он не глядя повернулся и хлопнул внутрь себя стопку, которую поставила перед ним девушка-кабатчица. Его пробрало моментально. Слезы хлынули из глаз:
— Аааа! Яд! Отравить меня решила! Прогон самопальный подсунула!!! — взвыл он.
Девица отшатнулась:
— Да вы что, барин, вы сами заказали луковое смузи “Петиты с дробным бэком”.
А на сцену уже вышли стриптизерши. Они растянули “Зеленую деревеньку” и одна из них ходила с распарывателем и под вой и экстатические крики толпы выпарывала по цвету то здесь, то там. Хор пел:
— Покажи изнанку в фас!
— Я сегооооодня пас.
А потом затянули:
— Когда закончу шить не знаю, пройдут дожди, сойдут снега!
Но ты мне улица родная и недошитой дорога!
Но ты мне улица родная и недошитой дорога!
Инна Никитич почувствовал, что еще чуть-чуть и он сам с тоски впряжется дошивать за девиц их Зеленую деревеньку. Он кинул рубль на стойку, нахлобучил кокошник на голову и вышел в дверь.
На крыльце перед ним стояла миловидная барышня с узелком ниток в руке.
“Она!” — успел подумать Инна Никитич.
И тут кто-то сзади накинул ему мешок на голову и повалил в снег. За углом заржали лошади.
— Куда дальше? — спросил Макар, когда Фекла Иововна с “не той” лисичкой села в возок.
— Не знаю, Макар, вот теперь — не знаю… — вздохнула Фекла.
— Ну, раз предложений нет, позвольте напомнить: мы с утра еще…
— Ах да, прости, давай позавтракаем.
— Лба не перекрестили, Фекла Иововна! Воскресенье нонче! Вон люди к обедне поспешають!
— А да… Как скажешь… — Фекла задумалась, ее осенило, — Послушай, а это мысль: спросить в церкви, нет ли среди прихожан Андрея Петухова. Как христианин ходит же он в какую-нибудь церковь, как ты считаешь?
