— Покорнейше благодарю, — ответствовал Макар, — Куда прикажете править?
— Не знаю. Вот теперь — не знаю, — потерянно проронила Фекла.
Искать лисичку было бесполезно. В городе, забитом лисичками под завязку, любые поиски были бессмысленны.
***
Инна Никитич был смелый дворянин. Из служилых. Успел он понюхать пороху и в борьбе против Хаеда, а в Великой битве добреньких даже получил эстетическую контузию. С тех пор таскал за обшлагом мундира фотокарточку не вполне живой русалки и всем показывал ее — причину своей глубочайшей травмы, говорил: “Вот на столько мимо сердца прошла, потому и жив”. Но время шло, он оправился, живой склад ума не потерял и был холоден, как мороженная мойва, и красноречив, как миссионер перед зулусами. За то его и приметила сама московская губернаторша Аксинья. И хотя происхождения он был не самого высокого, Аксинья ввела его в круг ближайших советников. И даже поручала иногда задания особой вышивальной важности.
Инна Никитич был прогрессивным европейским человеком. Настолько либеральным, что иные, послушамши его минут с пять, махали руками, закрывали лицо платочками и уходили прочь, крестясь. Именно по своему крайнему либерализму Инна Никитич так и не женился к 30 годам: и женщины, и мужчины казались ему одинаково достойными его сердца. А потому, томясь тайным желанием сделать всех равными, Инна Никитич вышивал, да вот иногда выполнял государственные поручения губернаторши.
Однажды Аксинья призвала Инну Никитича и молвила ему человечьим голосом из волшебного зеркальца:
— Гой еси, добрый молодец (или девица, черт тебя разберет, такой уж ты либеральный)! Беда великая надвигается на всю нашу братию и государство! Повадилась контора одна, не буду оскорблять себя ее именем, таскать у наших дизайнеров сюжеты. Сюжеты тащит, на свой лад перерисовывает, а пока перерисовывает, ее стряпчие полпалитры крадут. И уж такая дрянь на выходе получается, что смотреть стыдно. Уж не мог бы ты, Инна Никитич, на ту контору своими методами повлиять? Да и кстати, раз тебе долгий путь предстоит, девица тут одна московская, из благородных, убежала из отчего дома точнехонько в Великий Новгород искать лисичку Андрея Петухова. И, вот дуреха, нитки маменькины с собой прихватила, а адрес, адрес-то взять не додумалась! Ты уж ее или на дороге, или там где разыщи, да помоги ей с поисками, за то буде тебе от меня моя особая милость.
На том связь прервалась, а Инна Никитич, крепко перецеловав на прощание всех девок, да и мужиков заодно, отправился в путь.
