- Но кто этот таинственный Ринальдо{103}? Почему он смеет так говорить о нем? Сам-то он что за птица? - повторял молодой человек, ворочаясь с боку на бок и завидуя счастливцу. О, как хотелось ему доказать этому Прокофьеву, которого он совсем не знал, всем доказать, что он далеко не мягкосердый юноша, что из него выйдет толк, что он готов на все честное, хорошее, что он пострадать готов за свои убеждения... И он докажет это, непременно докажет...
Николай под утро наконец заснул, после того как он в мечтах совершил много хороших дел, обнаруживших силу его характера и доблесть, и подосадовал, что Нина так скверно над ним подшутила.
Когда на следующий день снопы яркого света ворвались в комнату Николая и он проснулся, первою его мыслью было уехать поскорей из Васильевки. В самом деле, он долго здесь бил баклуши... Пора бросить глупости и домой за работу; ему так много надо прочесть еще, а он целую неделю сибаритствовал среди этих "культурных каналий"...
Он чувствовал в эти минуты особенную бодрость, жажду к работе... В голове его роились планы превосходной статьи... Он напишет ее, о ней все заговорят... Она произведет впечатление... Господин Прокофьев прикусит язык и не скажет, что писать не стоит...
Странное дело! Николай сердился на Прокофьева и жаждал его одобрения... Ему почему-то хотелось подняться во мнении этого человека, так напоминавшего Мирзоева... Ему было и досадно и обидно, что о нем Прокофьев так небрежно говорил... Он непременно поближе с ним познакомится...
Но какое ему дело до Прокофьева? - вспомнил Николай и озлился.
- Наплевать мне на его мнение! - с сердцем проговорил он, но в то же время чувствовал, что это не так, что он только говорит "наплевать", а, в сущности, "наплевать" он не может, и не только на мнение Прокофьева, но и на мнение многих людей, которых он даже считал не особенно хорошими. Он стал припоминать и, к досаде его, припомнились разные подробности, как будто подтверждающие эту сторону его характера... Но он старался объяснить эти подробности иначе и в конце концов решил, что он самостоятельный человек, и еще раз утешил себя тем, что ему "наплевать!"
Недовольный, мрачный, сошел он к завтраку, хотя и напрягал все усилия, чтобы скрыть дурное расположение духа, но при своем сангвиническом темпераменте он не мог владеть собой, так что все обратили на него внимание и осведомлялись, здоров ли он, хорошо ли спал, и т.п.
Николай поспешил ответить, что совсем здоров и отлично спал. Он взглянул на Нину. Молодая женщина, по обыкновению свежая и ослепительная, сидела себе как ни в чем не бывало. Только - показалось Николаю - лицо ее сегодня было серьезнее, вот и все.
