— Но паша,— прошептал я,— мой.
До нас донесся лязг оружия всадников, спускавшихся в ущелье. Висцилий оскалился, кивнул мне и поднял аркебузу. Потом я увидел их — отряд татарских кавалеристов, и во главе их с бледным лицом, светящимся среди скал,— чудовище, мой создатель... Я сжал пальцы вокруг рукоятки сабли. Висцилий бросил взгляд на меня, я держал саблю наперевес, потом опустил ее. Висцилий выстрелил, и татарин, ехавший впереди, рухнул на землю. Вахель-паша обернулся. Ни страха, ни удивления не отразилось на его лице. Но вокруг него при первом же залпе начался хаос: кто-то, спрятав в скалах коней, пытался стрелять в ответ, другие удирали в ущелье, где их настигали ножи. Жажда крови проснулась во мне. Я пришпорил коня, сорвавшись с места, где стоял, выделяясь силуэтом на фоне гаснущего неба. По всему оврагу воцарилась тишина. Я устремил взгляд на пашу, он в ответ смотрел безразлично. Но один из его солдат закричал:
— Это он, это он! Смотри, как он бледен, это он!
Я улыбнулся и помчался вниз, вопли людей Висцилия отдавались в моих ушах.
Дно ущелья уже было завалено трупами, отряды сошлись в рукопашной. Одинокий посреди резни, возвышался паша, не тронутый никем. Он ждал. Я остановился рядом с ним, и только тогда он улыбнулся.
— Добро пожаловать в вечность, милорд,— прошептал он.
Я тряхнул головой.
— Гайдэ, где она?
Паша недоуменно посмотрел на меня, затем откинулся и захохотал.
— И вас действительно беспокоит ее участь? — спросил он.
Он потянулся ко мне. Я отстранился.
— Вам еще многое предстоит узнать,— мягко произнес паша.— Но я научу вас. Мы должны быть вместе всегда, и я буду вашим учителем.— Он протянул руку.— Поедемте со мной, милорд.— Он улыбнулся и поманил рукой.— Поедемте.
Минуту я не мог двигаться. Затем опустил клинок. Я почувствовал, как; он прошел сквозь запястье паши. Рука, как будто все еще подзывая меня, изогнулась вверх и упала в пыль. Паша уставился на меня в ужасе, но физической боли, казалось, не почувствовал, и это привело меня в еще большее бешенство. Я в безумии набросился на него. Моя сабля взлетала и опускалась, пока паша не слетел с седла. Он смотрел на меня с земли.
— Ты хочешь убить меня? — спросил он. Вид у него был ошарашенный, он никак не мог в это поверить.— Ты действительно собираешься сделать это?
Я спустился с лошади и приставил клинок к его сердцу.
— На сей раз,— прошептал я,— я не промахнусь.
— Нет! — внезапно завопил паша.
Он пытался увернуться от моей сабли, раня о нее свою единственную руку, которой пытался отбить удар.
