– Кстати, именно благодаря его стараниям ваш батюшка лишился плантаций в эхом райском уголке.
Мануэль Гвено. Кулаки Майка сжались. Отец часто произносил это имя со сдержанной ненавистью. И Майку этот человек представлялся гориллообразным животным с тяжелыми руками, низким лбом и тупым взглядом. Майк не знал, что он сделал бы с Гвено, если бы встретил его. Убил бы? Пожалуй, нет.
Майк убивал в своей жизни, но только животных. Да и отец вряд ли одобрил бы его. Нет, пусть черной работой занимаются черные, такие, как Аде. Это Майк усвоил твердо.
Хор обернулся к Майку.
– Дай бог, чтобы нам и дальше так везло, сынок!
Везло? Майк промолчал, но на душе у него вдруг стало нелегко: а что, если Мангакисы живут здесь и сейчас? Нет, этого не должно быть. Ему стало страшно за то, что может произойти на этой вилле, окруженной со всех сторон головорезами Хора.
Он пытался представить, как может выглядеть Елена сейчас Ведь тогда, пять лет назад, он был по‑мальчишески влюблен в нее и из‑за этого временами ненавидел своего друга Джина, которого вся школа считала избранником Елены Мангакис.
Она была длинношеей, нескладной, голенастой девчонкой с коротко стриженными – под мальчишку – волосами. Колени были вечно сбиты, распахнутый ворот ковбойки, верхних пуговиц у которой, как правило, не хватало, позволял видеть торчащие ключицы.
Хозяйство Мангакисов вела толстая и добродушная африканка – «мама Иду», как звала ее Елена.
Мама Иду давно уже отчаялась добиться от Елены, чтобы та вела себя, как полагается вести «белой леди». И лишь одно средство могло заставить девочку сидеть спокойно – рассказы мамы Иду о колдовских обрядах джу‑джу, о тайном обществе Леопарда, наводящего на всех по ночам ужас. Иду рассказывала о боге Тандо, покровителе страны, который в старые времена превращался в мальчика и давал врагам захватить себя в плен. Потом, оказавшись на чужбине, он опустошал страну врагов ужасными болезнями. Шепотом повествовала мама Иду об очень толстой и злой Катарвири, жене доброго Тандо. Катарвири – покровительница крокодилов, злой дух воды. Имя ее стараются не произносить, а если говорят о ней, то зовут Матерью Воды, «мамми Уота».
Большие серые глаза Елены становились еще больше, она хмурилась, слушая рассказы мамы Иду. Губы ее сжимались, и ноздри прямого, прямо‑таки классической формы носика трепетали от возбуждения. Да и что скрывать, рассказы мамы Иду захватывали и мальчишек – Майка и Евгения.
