В это время четвертый басмач вышел из‑за полога шатра и не спеша пошел к нам.
– Оружие сними, – приказал он Джуре. Тот спокойно отдал басмачу саблю и маузер.
– Ты тоже, – обернулся басмач ко мне. Я глянул на Джуру. – Не бойся, не пропадет, – успокоил басмач.
Я спешился и отдал револьвер и саблю.
– Да, парень, когда бы вы пришли не от Саидхана, распрощался бы ты с этим конем! – осклабился басмач, взяв у меня поводья. Потом обернулся к Джуре: – Идите.
Я все еще не знал, кто такой Саидхан, почему это имя охраняет нас и открывает нам дорогу. А спросить у Джуры нельзя было – басмачи провожали нас до самого шатра.
Мы вошли за полог.
На алом ковре, опираясь на бархатные подушки, расположились трое: по краям два почти уже старика, а между ними в центре молодой, богато одетый, на плечи накинут халат, шитый золотом. Это и был, видно, курбаши Худайберды. В первое мгновение, увидев эти густые брови вразлет и темные пристальные глаза, я опешил: почудилось, что сидит на почетном месте Джура. Но нет, вот он, рядом, мой товарищ. А правда, похож на него курбаши. Недаром спрашивал, значит, Ураз тогда на дороге, не байского ли рода Джура‑милиционер.
Джура поздоровался, курбаши еле ответил, указал рукой, где нам сесть. Один из приближенных его советников прочел молитву, другой передал Джуре пиалу с чаем…
– Что шлет нам Саидхан? – спросил курбаши.
– Ничего. – Джура твердо смотрел в глаза Худайберды. Курбаши понял его по‑своему.
– Можешь говорить.
– Я по своему делу.
– Кто ты? – удивился курбаши.
Джура достал из кармана гимнастерки удостоверение ГПУ и протянул Худайберды, тот взял и долго рассматривал.
– Так это ты и есть – Джура‑милиционер?
– Да.
– Знаю тебя. Много хлопот нам доставил.
– Работа такая, – улыбнулся Джура.
– Я не слыхал, что ты наш… Этот тоже? – Худайберды кивком указал на меня.
– Да.
– Ты говорил моим джигитам, что вы люди Аппанбая. Кем доводишься ему?
– Я был его слугой. Он брал меня в хадж…
Джура коротко рассказал о хадже, о страшной гибели в пустыне Аппанбая и всех его спутников. Курбаши внимательно слушал, а когда гость кончил, долго молчал; его советники, видно, ждали слова предводителя.
Наконец заговорил один из стариков.
– Стоит ли много переживать, бек? – начал он медленно. – Вашего покойного отца, Аппанбая, аллах принял в свои владения, он в раю вместе со святыми. Ваш покойный ныне брат – мир праху его! – устраивал в свое время поминки по отцу, и была прочитана заупокойная молитва, и народу было не перечесть. Слава аллаху, все было как надо – достаточно и почестей, и уважения, И еще скажу, бек: не та мать, что родила, а та, которая воспитала. Махкамбай вырастил и воспитал вас, волей аллаха вы стали большим человеком. Да, ваш отец – великого рода, и это тоже по воле аллаха. Не горюйте, мой бек!
