— Ты знаешь, Сережа, — говорила она, — я последнее время почему-то часто вспоминала нашу жизнь в родительском доме с мамой. Как мы славно жили! Было весело. Я думала тогда, что только так и бывает, что легкость, с какой жила — это естественно, что по другому не бывает. Только сейчас начинаешь ценить это, когда все уже в прошлом…
Он успокоительно положил ей руку на плечо. Она сказала
— Так вот, почему я это говорю: я все думала о тебе и о маме и как-то ты мне даже приснился. Ты сидел на балконе, раскачивался на перилах и пил из горлышка. Мне было так страшно, что вот сейчас ты упадешь вниз, я хотела подбежать к тебе, но не успевала, ты уже начал заваливаться через спину. И упал. Я закричала, рванулась на балкон, а потом вижу — мы на первом этаже. И ты уже с земли поднимаешься. Дурацкий сон, правда?
— Ну сон как сон. Ничего особенного.
— Не скажи. Я ведь очень испугалась, даже утром было как-то тревожно. А тут зашла ко мне одна подруга, и я ее спросила, что это может значить. Она сны толковать где-то научилась. И она мне объяснила так, что ты в опасности. Советовала поехать к тебе. Я сразу позвонила, но тебя не было. Он не здесь, — сказала тогда подруга, — он поехал… — и назвала этот поселок. Я конечно не поверила, спросила у нее:
— Да как ты можешь знать?
— Я видела.
— Да ты моего брата даже не знаешь, — говорю, — он в другом городе живет! Она опять: видела как он, то есть ты, ехал на вокзал.
— Ну хорошо, а как он выглядел? И ты знаешь, она очень точно тебя описала. Я все равно сомневалась и сказала ей, что она верно видела у меня фото. Она говорит, да фото я видела, оно у тебя висит в спальне, где вы там втроем. Но только там мне шесть лет, а тебе двенадцать. А она мне тебя описывала таким, какой ты сейчас есть. Я не верила ей, не верила, а потом поверила. Что на меня нашло? Поехала. Все равно дома невыносимо. А здесь море.
Было уже далеко за полночь. А они все не могли наговориться. Наконец, усталось стала брать верх.
— Сережа, а где мне устроиться спать? У тебя же здесь только одна кровать?
— Вот на ней и будешь.
— А ты как же?
— Найду что-нибудь.
— Не на полу же? Можно и вдвоем, наверное, она же здесь очень широкая. Ты потерпишь меня?
— Потерплю. Если я тебе мешать не буду.
Она долго возилась на кухне, пытаясь умыться, пока наконец не справилась с кувшином. Он лежал, закинув голову, смотрел в потолок. Звуки стихли, и краем глаза он видел как она вошла в наброшенной как туника простыне. Больше у него не было ничего, что ей дать. Кровать скрипнула, когда она опустилась с краю. Горячий ветер с холмов вползал открытые окна, через кисею в комнату. Было душно. Сон никак не шел.
