- Если вы, сударь, не желаете, чтобы старина Юрген пришел в ярость, то советую вам растолкать вашу подружку и поскорее выпроводить ее вон из вашей комнаты.
Поняв, наконец, в чем дело, я разбудил Ульрику и с последним поцелуем отправил ее к дедушке Юргену. Через час мы уже прощались с Юргеном и его внучкой. Далее проводник был не нужен, ибо по берегам рек, текущих в ущельях, мы доберемся сами до цели нашего путешествия.
- У вас замечательная внучка, такая милая и общительная,- сказал я Юргену, добавляя ему еще полцены к той, о которой мы договаривались ранее.
- Да, все так говорят, благодарю вас,- весело улыбался бодрый проводник.- Она ведь всегда сопровождает меня, когда я берусь проводить кого-нибудь через Бреннер. Особенно если нужно проводить какого-нибудь славного юношу, как вы. Это для нее самое любимое развлечение.
На прощанье Ульрика поцеловала меня в щеку и задала последний свой вопрос:
- А правда, что Альпы построил Александр Великий?
При расставании с ней я все же испытывал некоторую грусть, но дальнейшая дорога и мысли о том, что вскоре я вновь увижу Евпраксию, развеяли меня. Мы ехали по живописнейшему ущелью вдоль берега реки Изарко, справа и слева от нас стеной вздымались ввысь горные кручи, и небо над нами тоже было как дорога, только более широкая, чем та, по которой мы ехали. До полудня, покуда солнце не стало напрямик бить своими лучами в дно ущелья, ехать было приятно, от реки веяло прохладой, воздух был теплый, но чистый и свежий. Там, где ущелье расширялось, нас встречали уютные поселки, жители угощали нас спелыми фруктами и сладким виноградом, которые в это время года им попросту некуда девать. К полудню мы добрались до места впадения Изарко в Этч46, реку, на которой расположена Верона, но до самой Вероны мы доехали уже в густых сумерках, когда солнце закатилось за горы, лежащие у нас за спиной. Величественные очертания столицы Теодориха47 распахнулись перед нами в виде темных силуэтов на фоне лазурно-синих гор в отдалении. Прямо перед нами на склоне горы темнел неприступный замок Теодориха, угрюмый и грозный, лишь несколько огней светилось в его окнах. Еще дальше слева, где Этч совершает резкий поворот, на излучине реки располагался город, в котором родились Катулл, Плиний Старший, Витрувий. Потом он стал цитаделью Рима, защищавшей некоторое время империю от набегов аллеманов и готов. Затем Теодорих сделал его своей столицей. А в последнее время он стал точкой условной границы между папой и императором, средоточием борьбы за инвеституру. И то, что мы ехали сюда, означало новое обострение этой давней вражды.
