Однако Кэтрин уже и не надеялась даже на малейшую возможность уединения. Когда она принимала ванну, Рафаэль часто заходил и стоял, опершись о дверной косяк, наблюдая за ней с искренним наслаждением. Порой он что-то говорил, а иногда просто посмеивался над ее попытками оставаться равнодушной под его испытующим взглядом.
Однажды, чтобы отвлечь его внимание, Кэтрин спросила:
— Что мы будем делать, когда это закончится? Останемся в городе или уедем к тебе на плантацию? Ты уже решил?
— А чего бы тебе хотелось?
Она подняла на него удивленные глаза: с ней советовались.
— Я не против ни того, ни другого. — Она выкрутила мочалку, которую держала в руке, так что вода побежала по ее поднятым коленям. — Новый Орлеан — это Новый Орлеан, и я его люблю. Однако после Пасхи он малолюден. Весна и лето приносят в город лихорадку, в то время как за городом это самая лучшая пора. Я всегда завидовала тем, кто мог проводить время и здесь, и там.
— Значит, ты не станешь возражать против скорейшего переезда в Альгамбру — скажем, в ближайшие два дня?
— Мое приданое упаковано. Я могу ехать хоть в Альгамбру, хоть в любое другое место.
— Ты меня восхищаешь. Я две недели ломал голову, как убедить тебя поехать, не прибегая к похищению.
— Ты действительно пошел бы на это? — изумилась она. — Ты меня разочаровываешь.
Он не обратил внимания на ее провокацию.
— Альгамбра была заброшена, — серьезным тоном продолжил он. — На время своего отсутствия я передал дела управляющему, который оказался не просто неумелым, а вором. Он служил там много лет — достался мне еще от Фицджеральдов — и, надо отдать ему должное, может, даже был хорошим человеком, поскольку нес ответственность за кого-то помимо женщины или группы небрежных адвокатов. Как бы то ни было, я вынужден был распрощаться с ним, когда приехал туда, чтобы забрать Соланж. За урожаем не следили, поля пришли в ужасное состояние. Почва не удобрялась. Домашний скот содержали как попало, и он бродил без присмотра по болотам. С рабами обращались грубо, кормили скудно, посылали обрабатывать чужие плантации, а оплата за работу шла в карман надсмотрщика. Если что-нибудь еще можно спасти, нужно делать это быстро.
— Все так плохо? — тихо спросила она.
— Мои собственные земли, граничащие с плантацией Альгамбры, едва ли в лучшем состоянии. Земля всегда страдает из-за отсутствия хозяина.
— Как называется твоя вторая плантация?
— Мама назвала ее Безмятежность, — печально произнес он.
