Это был трудный путь. Его лошадь шаталась в мчащихся потоках, оскальзываясь на грязных склонах, натыкалась на деревья, чьи ветви царапали лицо и руки наездника. В проливной дождь ничего не было видно; ослепительные молнии были больше помехой, чем помощью. И бомбардировка небес все не прекращалась. Рейнольдс ехал через адский огонь и ярость стихии, ослепленный, оглушенный и потрясенный элементами этого потопа. Природа словно сошла с ума - разгул стихий, в котором меркнут все чувства места и времени.
Ослепительно белая разветвленная линия прочертила черные небеса с потрясающим грохотом, расколов поблизости дуб в щепки. С пронзительным ржанием лошадь Рейнольдса в слепую рванула по скалам и сквозь кусты. Рейнольдс ударился головой о ветку и, оглушенный, упал на луку седла, удержавшись лишь благодаря отточенным инстинктам.
Это был дождь, бьющий жестоко ему в лицо, он и привел его в чувство. Рейнольдс не знал, как долго цеплялся за седло, находясь в бессознательном состоянии, пока его лошадь шла куда хотела. Он удивлялся силе и мощи дождя. Он до сих пор не стихал, хотя ветер не дул сейчас, и молнии уменьшили свою интенсивность.
С мрачным видом Рейнольдс собрал брошенные поводья и направился в сторону где, как он считал, был расположен север. Боже, неужели этот дождь никогда не прекратится? Это был монстр - великан-людоед извращенной природы. Он ревел громом уже несколько часов и до сих пор не прекращался, словно лил из неисчерпаемого резервуара.
Рейнольдс почувствовал, что его лошадь наткнулась на что-то и остановилась, опустив устало голову. Пылающее небо позволило ему разглядеть, что животное грудью уткнулось в забор из колючей проволоки. Он спешился, нащупал ножницы для стрижки овец в мешке на седле, разрезал нити, затем взобрался в седло и продолжил путь.
Он перевалил вершину, вышел из прикрытия дубов и остановился, вытаращив глаза. Сначала он не мог понять, что же он увидел, таким это было нелепым и чужим. Но он доверял своим чувствам. Он смотрел на гигантский поток воды, обширный, насколько он мог видеть, стремительно мчащийся в пене своего безумия.
Тогда правда открылась ему. Он смотрел на озеро Бисли! Озеро Бисли, которое еще утром было пустым бассейном, наполняемое только водой текущих вдоль скалистых мест ручья Акаций и Мескитовой речки, уменьшившихся за шесть месяцев засухи до минимума. Там в горах, к востоку от того места, где сливаются потоки, должна была быть построена народом Бисли плотина для орошения. Но денег было не много. Рвы не были вырыты, хотя плотина была завершена. Там располагался резервуар, готовый к использованию, но до сих пор бесполезный. Три года нужно было, чтобы заполнить его, как сказали инженеры, учитывая среднее количество осадков. Но они были с Востока. При всем своем техническом образовании они не рассчитывали на огромный объем воды, который может устремиться вниз с холмов во время такого дождя, как сейчас. Потому что, считая что это обычно засушливая страна, они и представить не могли, что возможны такие наводнения. От Забытых холмов до Бисли земля идет под уклон на сто пятьдесят футов на каждые десять миль; ручей Акаций и Мескитовая сливаются в водораздел с огромной площади и имеют большое количество рукавов, стекающих вниз с высоких хребтов. Теперь, остановившись в своем стремлении к морскому заливу, эта вода накапливается в озере Бисли.
