Неистовый азарт словно оживил его. Боже, его судьба в его руках, в конце концов! Он не хотел бежать, лишь сражаться, прежде чем его убьют. Лири был одним из тех людей, которых он приговорил к смерти. И Лири сейчас приближается к ферме Джексона.
Рейнольдс шагнул к загону, взглянул на небо, повернулся и побежал обратно в дом, там отыскал и надел дождевик. К этому времени молнии уже почти непрерывно сверкали над головой. Это было поразительно - невероятно. Человек даже может читать книгу при их свете. Вся северная и западная часть неба была испещрена прожилками с несимметричными струнами ослепительного малинового цвета, которые двигались назад и вперед, срывались на землю, подсвечивая небеса, перекрещиваясь и сплетаясь. Гром гремел все громче. Пласт туч на северо-западе вырос ужасающе. Середина его заворачивала к востоку, зловещая, как рок. Холмы, заросли, дорога и здания окутались таинственным красным светом, когда Рейнольдс побежал в загон, где лошади громко ржали от страха. Тем не менее, вокруг не раздавалось ни единого звука, сопровождающего любую грозу, кроме грома. Где-то в горах взвыл ветер, затем внезапно перестал.
Рейнольдс нашел уздечку, одеяло и седло, набросил их на норовистую и встревоженную лошадь, вывел ее из загона и направился вниз вдоль скалы, по краю которой пролегала тропа, ведущая к дому. Он привязал животное в зарослях, так чтобы его не было видно с дороги. Наверху в доме все еще горела керосиновая лампа. Рейнольдс уходя даже не взглянул на Джоэла Джексона. Если он и придет в сознание, то это произойдет еще через несколько часов. Рейнольдс хорошо знал последствия своего удара.
Прошло минут десять - пятнадцать. Теперь он услышал звук, который не был раскатом грома - отдаленное мурлыканье, которое быстро приближалось. Вспышка молнии пронзила небо на юго-востоке. Звук пропал, но потом появился снова. Рейнольдс знал, что это был автомобиль, двигающийся по тропе. Он присел за камнем, окруженным карликовыми дубами, рядом с дорогой, чуть выше того места, где она скользила по самому краю обрыва.
Теперь он хорошо мог видеть фары, мерцающие сквозь деревья, как пара гневных глаз. Глаза закона! - подумал он презрительно и скрестил руки на груди с ядовитым ликованием. Автомобиль остановился, потом двинулся дальше, проехав ворота. Они даже не потрудился закрыть их снова, он знал это и чувствовал бессознательный приступ негодования. Это было типично для законов Бисли - оставьте ворота человека открытыми и пусть весь его скот разбредется.
